Не поняла как, но очень удачно вышла в просторное помещение с белым ковром и полукруглым панорамным окном. На светлом диване расслабленно сидел министр, а напротив красавчик: тот, с аукциона! Который не крыска, а второй, пожалевший четыре ляма за меня.
— …странно, что её обескровили и выкинули в центре, могли бы спрятать тело под землю: да хоть в стоки, — говорил красавчик, похожий на Ярослава-предателя, чтоб их обоих трамвай переехал. Щуки!
— Эрик, прошу тебя умолкнуть на время. У нас гости, — холодно произнёс Ледышка, сидя ко мне спиной и непринуждённо покачивая ногой. — Лисавета. Вы заблудились, или это ваш очередной коварный план по обезвреживанию вампиров?
Моё сердце грохотало в груди — и не от того, что меня спалили так просто, — а от мысли, что кого-то, скорее всего, убили и выкинули. И этот кто-то — девушка.
— Это моё скромное любопытство, — с улыбкой отозвалась я и вышла из укрытия. — А вы тут плюшками балуетесь? Кого же, интересно, прихлопнули ваши милые вампиры?
Клыкастый — тот, что «Ярослав» в кавычках, — самодовольно улыбнулся и прошёлся по мне тяжёлым взглядом, словно раздел, поимел и съел. Очень мило.
— Симпатичный экземпляр, — протянул вампир. — Одолжишь мне её на пару деньков?
«А ничего тебе больше в газетку не завернуть?» — возмутился голос и фыркнул. Да этот зубастый совсем ох… уху ел! Чтоб ему костями моими подавиться.
Я натурально начала рычать и скалиться. Прыгнула рядом на диванчик, высунув язык, и лизнула вампира в щёку. А теперь дышим, как собачка, разбрызгивая слюни, вертимся волчком и грызём пиджак упыря. Ум-м… какой вкусный…
Ледышка наблюдал хладнокровно, склонив голову и задумчиво потирая подбородок. Упырь-«Ярослав», мягко говоря, опешил, попятился от меня и поднялся. Я развалилась на диване и закинула ноги.
— Что с ней? — скривился упырь.
Ледышка покосился на меня, изучая.
— Как говорит Даэр, дефективная.
Я кинула на него мстительный взгляд и оскалилась во всё лицо.
«Я тебя запомнила, красавчик, и мстя моя будет. Просто будет», — пригрозил голос и нырнул вглубь подсознания.
— Есть более укромное место поговорить? Где не бродят бешеные лоты… — подал голос онемевший упырь. Я гавкнула. Мне показалось, или Ледышка усмехнулся?
— Лисавета, вам лучше пройти в сад. Кажется, как раз сейчас выгуливают Графа.
— Или он выгуливает, — пробормотала я, поднимаясь. — Совсем не рада знакомству, — обворожительно улыбнулась, и подмигнув упырю, отчалила.
Но прежде чем уйти, услышала:
— Зачем тебе такой ненормальный лот?
— Даэра воспитывать. Пусть научится думать головой и добиваться чего-то без моей помощи.
— М-да… Она же бешеная…
— Нормальная. Самая адекватная…
Ну, теперь точно можно уходить. Гипс варится, вампиры облаяны и обслюнявлены, можно смело почитать на свежем воздухе в компании огромной собаки в качестве подушки. Эх, если бы не вампиры… Зажила бы!..
Глава четвёртая
Точи зубы, вампир, точи… Или ночные похождения Лисаветы
В саду мы устроили настоящее представление. Мы — это я, ваша неугомонная слуга, страдающая редкими приступами психоза, обладательница дергающегося глаза и паранойи: везде вампиры мерещатся, представляете?
Со мной собака невменяемых размеров, слюнявая и волосатая, словно годами не брившийся йети; ещё палка, которую я с трудом поднимала с земли, чтобы запустить в полёт; и маленькие, размером с мою голову, мячики. Ну, для Графа они очень маленькие — на один зуб. Кусь: и пополам! Такой весёлой компанией мы развлекали и поражали местную прислугу.
Дело в том, что Графа-слюнопускафа-Дракулу боятся практически все. Абсолютно! Даже те, кто якобы его выгуливают. Младшие вампиры старались не дышать рядом с ним, не моргать и плохо не думать: на всякий случай. Когда появилась я, они заметно струхнули и пытались броситься наперерез, жалобно шепча: «Стой. Пожалуйста, стой…» Даже высоковольтные палки для защиты и усмирения животного, которые я попросила засунуть куда-нибудь поглубже или просто отложить в сторонку, чтобы не пугать животное, не придавали бедным вампирам храбрости.
Собака же сидела с пофигистическим выражением морды, смотря далеко за горизонт стриженых кустов, и видимо, думала о чём-то своём: более высоком и духовном. Может, об устройстве мироздания, или о том, существует ли жизнь в других мирах, и как живут собаки там, за серой полосой, линией, где кончается «свет».