Режиссера, вне всяких сомнений, волновал тот глубинный смысл, который выражен в названии пьесы и который, кстати, мы по привычке воспринимаем чисто механически. Горе от ума... Чацкий - этот совсем еще молодой человек, обладающий острым и проницательным умом самого Грибоедова - объявлен сумасшедшим, и злая сплетня сразу подхватывается гостями Фамусова, потому что они ненавидят этого непохожего на них человека, чуждого и непонятного им, возмущающего их своим вольнодумством, независимостью суждений и манер, своим духовным превосходством. Всем хочется унизить его, растоптать, выбросить из своего общества. И Чацкого обвиняют не в чем-нибудь, а именно в отсутствии ума, в помрачении рассудка. Это нестареющее обвинение сохраняется в мире со времен шекспировского Гамлета, сервантесовского Дон Кихота, мольеровского Альцеста...
Но спектакль этот волнует не только тем, что с пьесы снят налет времени, который покрыл и притушил первозданные краски авторского замысла. «Горе от ума» в БДТ не просто отличная реставрация, но отчасти и переосмысление пьесы. И это вполне естественно: ведь нельзя не учитывать, какая дистанция во времени отделяет автора от его интерпретатора и какие огромные изменения произошли за это время в жизни общества и в искусстве театра. Новые поколения уже не знают на собственном опыте того, о чем писали великие художники прошлого. Их волнуют другие события, иные проблемы и характеры. И подлинно современный режиссер обязан угадать это новое мировосприятие людей нашего времени и говорить с ними на нынешнем языке.
Вот почему образы грибоедовской пьесы, кажется знакомые нам со школы, обретают несколько неожиданные черты в любой новой трактовке.
Фамусов в спектакле - вовсе не рыхлый и тучный старик, страдающий одышкой: он еще далеко не стар, энергичен, предприимчив, чувствует себя хозяином жизни. При всем внешнем добродушии - это злая, консервативная сила. Он не потерпит, чтобы Чацкий или кто-либо другой жил и мыслил по-своему: Фамусов твердо стоит на страже тех официальных и неписаных законов, которые и обеспечили ему, в общем-то посредственному человеку, возможность добиться «степеней известных» и стать неограниченным господином не только в собственном доме, но и во всей Москве. Горе тому, кто умнее его,
кто не считается с тем, что для него выгодно и потому свято!
Если Фамусова разделяет с Чацким противоположность жизненных позиций и психологическая несовместимость, то с Молчаливым у них родство душ. Молчалин - это будущий Фамусов, который, кажется, имеет все для успеха: красивую наружность, умеренную пылкость чувств и строго продуманное поведение. Он не философ, как Чацкий, и нет в нем, несмотря на молодость, никакого максимализма -напротив, он склонен к компромиссам, всегда готов услужить, и «прислуживаться» ему вовсе не тошно, а главное - ума у него ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы Фамусов всегда чувствовал себя рядом с ним мудрым и многоопытным, чтобы он мог учить Молчалина, как тому жить.
Молчалину везет не только в делах, но и в любви: достаточно ординарная натура в сочетании с внешней привлекательностью - это надежная гарантия успеха у московских барышень, идеал которых -«муж-мальчик, муж-слуга...» И Софья легко предпочитает его Чацкому, ибо она - дочь своего отца.
А Чацкий... в нем есть что-то от интеллектуальных молодых людей нашего столетия: его отличает не просто природный ум, но ум, отточенный философским раздумьем, обогащенный знанием наук и самой разносторонней «информацией». Он не отличается чертами романтического любовника, - напротив, как многие умные люди, не обладает броской наружностью, близорук, сосредоточен в себе. Его сила и обаяние в том, что это - человек естественный, ненатужный, не играющий роль. Он смеет при любых обстоятельствах быть самим собой. Как раз это более всего возмущает в нем Фамусовых - людей неискренних, двуличных. В простой и честной откровенности Чацкого они угадывают опасность. И, в самом деле, Чацкий для них опасен: он весь - воплощение перемен, он из тех, кто движет прогресс, кто готов пострадать за свои убеждения. И скорее он устремится «вон из Москвы», нежели откажется от себя, от тех высоких идеалов свободы, ради которых он и существует на свете.
Ключ к пьесе и к сердцу зрителя
Товстоногов - художник, который всегда бережно относится к тексту автора. Он утверждает, что главная обязанность постановщика -уметь подобрать ключ, которым открывается «замок пьесы». «Не сломать замок, не выломать дверь, не проломить крышу, а открыть пьесу». Он не стремится вступить с классиком в соавторство и не хочет создавать по существу новое произведение. Он считает необходимым найти «условия игры» для данной пьесы и постараться в самом тексте высветить, подчеркнуть, заострить самое существенное сегодня и добиться тем самым актуального звучания