Примерно в это же время закончилась «заводская карьера» и замечательного инженера и организатора Ф. И. Швецова, который был уволен от должности «за беспорядки по прежней должности и вообще за вредные для завода действия».
Трудно понять, как вообще заводовладельцы могли уволить инженера, чья деятельность принесла заводам столько пользы и прибылей, но еще труднее проникнуть в суть столь загадочной и столь туманной формулировки - «за вредные для завода действия».
Но и это еще не все. На этом история не закончилась, так как вскоре после изгнания с завода Швецова при не менее загадочных обстоятельствах погибает его ближайший помощник, талантливый инженер П. П. Мокеев. В этом отношении сороковые годы, расцвет славы нижнетагильских заводов, как наиболее передовых в России, были поистине трагическими: один за другим погибают механики, выгоняется за ворота завода их технический руководитель, а сами Выйские механические мастерские - лучший по тому времени в России машиностроительный завод, давший не менее полутора десятков паровых машин, - закрываются «за ненадобностью». Чем объяснить весь этот разгром, учиненный новым управляющим заводами Кожуховским?
Некоторый свет на эти события проливают два письма, обнаруженные в архивах Демидовых и семьи Чайковских. Из письма И. П. Чайковского к жене становится ясным, что новым управляющим нижнетагильских заводов должен был поехать он. Однако доверившись, как считал И. П. Чайковский, своему другу Кожуховскому, он вскоре убедился, что интригами и лестью бездарный и завистливый Кожуховский сам пробрался «на теплое местечко» управляющего нижнетагильскими заводами. Далее Чайковский дает характеристику своему «другу», которая говорит о том, что в лице нового главноуправляющего нижнетагильские инженеры приобрели в высшей степени коварного и завистливого к чужому таланту, способного «на самые крайности» человека. Мог ли в лице Швецова Кожуховский увидеть конкурента? Вполне. А значит и удалить. Тем более, что сделать это Кожуховскому было не трудно: Демидов, видимо, всегда недолюбливал этого прогрессивного инженера. «Его уход, - лицемерии сетовал по поводу предстоящей расправы над Швецовым А. Н. Демидов, - оставит несомненный пробел, который нелегко будет восполнить. Но Швецов не соблюдает точного распорядка, у него непомерное самолюбие, которое в «сочетании со свободой поведения может полностью обескуражить стремления молодых людей - нашей надежды на будущее». Вот чего больше всего боялся Демидов - влияния прогрессивных взглядов свободолюбивого Швецова на молодых инженеров и мастеров!
Однако это было лишь началом репрессий по отношению к Швецову -перевод его на рядовую должность. Спустя полгода Швецов был вообще выброшен «за вредные для завода действия». «Мы, - писал профессор Виргинский, отдавший немало сил и времени, чтобы распутать загадочный клубок событий на Нижнетагильском заводе, -не обнаружили пока всех документов, относящихся к этой возмутительной истории. Да и неудивительно: заводские власти с особенным искусством уничтожали все следы подобных документов. На службе у Демидовых состояли умелые и ловкие «историографы», стремившиеся во что бы то ни стало сохранить и развить легенду о Демидовых, как гуманных меценатах. Вот почему исследователи до сих пор не могут найти точных данных об обстоятельствах гибели М. Е. Черепанова и П. П. Мокеева, о внезапном уходе с арены технической и общественной деятельности ряда талантливых поборников нового, впавших в немилость хозяев и их приказчиков. Как можно было всерьез в официальном документе говорить о «беспорядках» по работе и о «вредных для завода действиях» одного из крупнейших русских инженеров и не привести ни одного факта таких действий? Что это за странный приговор без мотивировочной части?..»
История действительно в высшей степени странная и необъяснимая. А может, ее объяснение нужно искать совершенно в другой, далекой от заводских дел области?
Обнаружив десять писем Натальи Глинки к Ивану Ивановичу Пущину, бережно сохранявшихся в семье видного декабриста И. Д. Якушкина -одного из самых ненавистных Николаю I людей, я стал искать ответные, самого Пущина, письма, которые, совершенно очевидно, тоже переправлялись из Ялуторовска в дом генерала В. А. Глинки нелегально. Такие письма нашлись, правда всего два, а вместе с ними и целый ряд писем, - часть из которых была к тому времени уже опубликована, - адресованных другим друзьям ялуторовских декабристов. И вот в одном из таких писем И. И. Пущина, адресованном П. А. Вяземскому, - поэту, литературному критику и близкому другу А. С. Пушкина, я с немалым изумлением обнаружил приписку: «Недавно я видел Швецова из Тагила, который был за границей и привез мне привет от Н. Тургенева». Письмо было написано в Ялуторовске, 8 марта 1845 года, и переправлено Вяземскому, очевидно, нелегально: за одно только упоминание фамилии идеолога декабристов, сумевшего скрыться от суда и каторги во Франции, можно было поплатиться не только служебной должностью, но и иметь далеко идущее по своим последствиям объяснение с жандармами из пресловутого III отделения - охранки, введенной Николаем I.