Имея на руках такой фактический материал, У. Дингмэн и М. Спорн сделали единственно правильный вывод, что 8-аза-гуанин уменьшает способность крыс закреплять в памяти формируемые навыки. Вывод из этой работы американских психологов такой: пока синтез РНК приостановлен, новые следы от вводимой в мозг информации не возникают. Однако если такие следы уже были образованы, то на них блокада синтеза РНК не влияет.
На важную роль РНК в механизмах памяти указывают также клинические работы. Например, врачами было показано, что длительное введение этой кислоты в организм улучшает состояние памяти у пожилых людей, страдающих атеросклерозом сосудов головного мозга. Однако после прекращения введения РНК память у больных снова ухудшалась.
Полученные многочисленные данные как в условиях лабораторий при проведении экспериментов на животных, так и в условиях клиник в процессе обследования пациентов хотя и указывают на то, что РНК имеет прямое отношение к процессу запечатления воспринимаемой мозгом информации, тем не менее на многие вопросы ученым еще предстоит дать ответы. В частности, на вопрос: каким образом электрические сигналы, оказывающие влияние на химические процессы в нервных клетках, способствуют тому, что в них начинает синтезироваться специфическая РНК?
Для ответа на этот вопрос много было выдвинуто всевозможных предположений. Наиболее правдоподобной может считаться гипотеза уже упоминавшегося нами шведского ученого Хидена. Согласно его модели импульсы, генерируемые клетками мозга, вызывают изменения в системе электрических цепей центральной нервной системы. Модулированная частота следования электрических сигналов друг за другом, адресуемых к тому или иному нейрону, нарушает полный баланс внутри его, в результате чего видоизменяется устойчивость оснований молекул РНК. На этой фазе функционирования механизмов памяти запоминание, как правило, носит неустойчивый характер. В свою очередь, неустойчивость РНК приводит к замене одного основания другим, более стабильным при данной частоте возникновения электрических разрядов, из резервов свободных оснований, которые всегда имеются в наличии внутри нервной клетки. Как следствие этого, создается иного рода кодирующая система для РНК, в результате чего начинается синтез другого, отличного от прежнего, белка. Вот это уже процесс устойчивого закрепления следов в структурах головного мозга. Согласно гипотезе Хидена вновь синтезированный белок может реагировать на ту же самую частоту электрических разрядов, которая накануне определила видоизменение РНК. Подобная реакция, возбуждая нервные клетки, и способствует тому, что человек начинает вспоминать то, что хранится в его мозгу.
Как считает Хиден — автор электрическо-химической модели памяти, любая нервная клетка способна хранить неограниченный объем сведений. Согласно ей не требуется ни существования какого-то единственного нейрона, ни совокупности специфических связей между клетками, чтобы вводимые в мозг сигналы могли кодироваться на уровне как кратковременного хранения, так и долговременного. Все, что требуется в данном случае, — это наличие внутри клетки молекулы РНК, а также образуемого с ее участием белка, которые должны реагировать на частоты электрических сигналов, генерируемых в процессе восприятия субъектом того или иного рода информации.
С нейрофизиологической точки зрения теория Хидена вполне допустима, так как она не противоречит многим хорошо известным фактам. В частности, таким, как наличие двух видов памяти — кратковременной и долговременной, а также очевидной нелокализованности «сейфов» памяти в какой-либо конкретной структуре центральной нервной системы.
Конечно, многое еще не ясно, когда речь идет о материальной основе памяти. На многие вопросы предстоит в будущем дать ответ ученым. В частности, пока, к сожалению, очень мало можно сказать, каким путем электрические импульсы нервных клеток преобразуются в биохимические реакции, направленные на синтез РНК, да к тому же специфичной для каждого воспринимаемого мозгом предмета. Неизвестен исследователям памяти также механизм воспоминаний, извлечения информации из ее «кладовых». Но то, что уже сегодня известно специалистам о функциях центральной нервной системы, позволяет надеяться на раскрытие ряда все еще загадочных проявлений в деятельности механизмов мозга. Работа в этом направлении продолжается.
В последнее время особое внимание исследователей функций мозга, в том числе и функций памяти, привлечено к фактам, полученным в Институте экспериментальной медицины, руководимой академиком Н. П. Бехтеревой. В физиологическом отделе этого института, возглавляемого доктором медицинских наук Г. А. Вартаняном, были проведены следующие опыты. Из мозга животного с поврежденным мозжечком, который, как известно, является координатором деятельности всех мышц тела, был приготовлен экстракт. Затем его вводили в мозг здорового животного. Каково же было удивление экспериментаторов, когда они увидели, что у того начали вдруг проявляться такие же нарушения координации движений, как и у оперированного зверька. Любопытным оказалось и то, что введенный здоровому животному экстракт мозга больного собрата содержал сведения о том, какая именно конечность — левая или правая — должна перестать нормально функционировать. Но и это еще не все. Как показали сотрудники Г. А. Вартаняна, химическое соединение, с помощью которого передается информация подобного рода, оказалось лишенным видовой специфичности. Что это значит? А значит это то, что оно универсально в своих действиях. От какого бы животного, предварительно подвергшегося операции на мозге, не вводился экстракт нервной ткани другому подопытному зверьку, эффект был однонаправленным. Так, например, оказалось, что вытяжка из мозга больной крысы вызывала развитие паралича конечностей у морских свинок, а вытяжка из мозга травмированных кошек, кроликов, баранов могла обусловливать проявление аналогичного синдрома у собак и морских свинок. Более того, как сообщают в совместной статье академик Е. И. Чазов и академик Н. П. Бехтерева, если спинномозговую жидкость больного с односторонним повреждением мозга — односторонним инсультом — ввести в спинной мозг крысам, то у них начинают развиваться своеобразные нарушения позы задних лап. Выражалось это в том, что одна лапа животного была в большей степени согнута, или, иными словами, флексирована, чем другая. При этом проявился чрезвычайно любопытный факт. Оказалось, что сторона флексированной лапы крысы полностью совпала со стороной парализованной конечности человека, у которого брали спинномозговую жидкость. Вывод из результатов этих исследований может быть только один. Именно в спинномозговой жидкости больных содержатся химические соединения-носители информации о месте повреждения. Можно ли их назвать пилюлями памяти? С академической точностью пока сказать невозможно. Тем не менее в неврологической практике они могут найти широкое применение в лечении односторонних инсультов и травм мозга. Подтверждением сказанному могут быть такие данные, полученные в Институте экспериментальной медицины. У кошки в лабораторных условиях повреждали двигательную зону коры головного мозга, после чего у животного наблюдались расстройства походки. Введение этой кошке спинномозговой жидкости другой кошки, перенесшей подобную травму и компенсировавшей двигательный эффект, приводило к восстановлению нарушенной функции центральной нервной системы.