Поэтому, как мне кажется, надо сообщить о странностях Великого Князя Павла Петровича, отмеченных его близкими с детских лет. Его нервная система была поразительно восприимчива и возбудима, воображение — исключительно! По замечанию его воспитателя Порошина, по крайней мере с десятилетнего возраста Павел воспринимал воображаемые им предметы как реально существующие. Он верил в сны и предсказания.
Поэтому легко представить тот мистический ореол, который окружал как пророчества Авеля, трагическую смерть Екатерины Второй, так и некоторые личные ощущения Павла, пережитые им в странной ситуации, описанной его достойными доверия современниками. Комплекс этих разновременных обстоятельств повлек за собой пристальное внимание Павла на всех этапах его сознательной жизни к пророкам и пророчествам разного вида и к мистике вообще. Не исключено, что и его вступление в Масонскую ложу было некоторым образом предопределено.
Полезно также напомнить и о том, что, например, постройка Михайловского замка, резиденции, в которой Павел провел последние месяцы жизни, находилась в прямой связи с предзнаменованиями.
Но не будем нарушать хронологию.
Приведенный ниже рассказ Великого Князя Павла Петровича (т. е. еще наследника престола) о странном видении им прадеда — Петра Великого дошел до наших дней в записи баронессы Оберкирх.
Итак:
«Из записок баронессы Оберкирх» (рассказ В.К.П.П. об его видении)
В 1782 году Павел с молодой супругой своей Марией Федоровной путешествовал за границей. Эта поездка детально описана в записках баронессы Оберкирх, подруги детства Доротеи Вюртембергской (впоследствии Императрицы Марии Федоровны — супруги Павла Первого). Оберкирх сопровождала молодую супружескую чету в этой поездке.
10 июля 1782 года за ужином зашел разговор о чудесных явлениях.
Принц Де-Линь обратился к Павлу:
— А что же вы, Ваше высочество? Разве в России нет чудесного?
Великий князь поднял голову.
— Куракин знает, что и мне было бы что рассказать. Но есть воспоминания, которые я гоню из памяти. Великий Князь посмотрел на Куракиина.
— Не правда ли, Куракин, что и со мной было кое-что странное?
— Столь странное, Ваше Высочество, что, право Же, при всем моем к Вам доверии, я могу приписать происшедшее порыву Вашего воображения.
— Нет, это правда, сущая правда. И если Оберкирх даст слово не говорить об этом моей жене, то я расскажу вам, в чем было дело.
Мы все, пишет Оберкирх, дали это обещание, и я его сдержала. Эти мемуары будут опубликованы лишь тогда, когда наше поколение уйдет со сцены. Передаю этот рассказ, как слышала его от Великого Князя.
«Как-то поздним вечером, скорее ночью, я в сопровождении Куракина и двух слуг шел по петербургским улицам после вечера, проведенного во дворце. Светила луна, весенняя ночь была довольно теплой.
Разговор имел шутливый характер.
Впереди меня шел слуга. Куракин шел в нескольких шагах позади меня, а за ним двигался еще один слуга. Свет луны был ярок. При повороте в одну из улиц я увидел в глубине подъезда высокую худую фигуру, завернутую в плащ, в военной, надвинутой на глаза шляпе. Человек будто ждал кого-то. Когда я миновал его, он вышел и пошел около меня с левой стороны. Громкие его шаги я запомнил навсегда — он шел как статуя. Я почувствовал леденящий холод в левом боку, идущий от незнакомца. Обратившись к Куракину, я сказал:
— Судьба нам послала странного спутника.
— Какого спутника? — спросил Куракин.
— Господина, идущего слева, шаги которого слышны на всю улицу!
Куракин в изумлении заметил, что слева от меня нет никого.
— Как? Ты не видишь этого человека между мной и стеной?
— Ваше Высочество! Вы идете почти вплотную к стене!
— Я протянул руку и… ощутил камень стены… И все же незнакомец был здесь, шел шаг в шаг со мной, и звук его шагов разносился по всей улице… Я посмотрел на незнакомца и увидел его гипнотизирующий взгляд.
Я дрожал не от страха, но от холода. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника моего, раздался глухой и грустный голос:
— Павел!
— Что вам нужно? — механически ответил я.
— Павел! — повторил сочувственно голос. Незнакомец остановился.
Остановился и я…
— Павел! Бедный Павел! Бедный Князь!
— Слышишь? — спросил я Куракина.
— Решительно ничего не слышу, — ответствовал он.
В моих же ушах этот голос звучит и сегодня. Я, сделав над собой усилие, спросил незнакомца, кто он и что ему нужно?