Эта необычная коллекция находится в лаборатории криминалистической одорологии экспертно-криминалистического центра МВД России. «Одор» в переводе с латыни — «запах». Стало быть, одорология — наука о запахах. Однако в центре занимаются лишь той частью этой науки, которая помогает раскрывать преступления.
Обычно ведь как ведут расследование? По «горячим» следам пускают собаку-ищейку. И она по запаху, если повезет, приведет прямо к дому преступника. Бери его, тепленького…
Но такая удача бывает далеко не всегда. Преступники ныне тоже стали умные, стараются следы запутывать, посыпают их порошками, отбивающими у собаки нюх, а то и попросту уезжают с места преступления на автомашине. Ищи-свищи ветра в поле…
Однако какие-то зацепки у следователей все-таки остаются. Одна из них — «консервы» с запахами. Байка очень хорошо впитывает в себя посторонние запахи. Этим и пользуются эксперты. Есть у них отработанная методика, по которой запахи с места преступления переносятся на куски байки, а затем «консервируются» в стеклянных банках.
Идентифицировать затем эти запахи тоже помогают собаки. Только не ищейки, а детекторы. Они, как правило, невелики ростом, не могут, довелись такое, справиться с преступником самостоятельно. Да этого от них и не требуется. Работа их заключается в другом. Понюхал, скажем, детектор по кличке Вуд кусок байки, запомнил запах. А потом безошибочно может сравнить его с другим, из банки. Подойдет к ней и сядет довольный: «Я, мол, свое дело сделал…» И нюх его — в несколько раз более тонкий, чем у других собак — бывает, разрушает легенду, искусно выстроенную матерым преступником: «Не был я там, гражданин следователь, и знать ничего не знаю…» Вуд его выведет на чистую воду.
Впрочем, в последние годы тонкое дело детектирования, сравнения запахов, стали доверять не только собакам. У поэта Николая Заболоцкого, например, есть такие строки:
Сам Заболоцкий по этому поводу писал, что основой для написания стихотворения послужили сочинения средневекового схоласта Агриппы Неттесеймского и предания, которые он сам слыхивал в русских деревнях.
И тут нам впору удивиться народной наблюдательности. Потому как народные приметы затем во многом были подтверждены исследованиями ученых. Так, скажем, известный исследователь Н. Н. Кольцов еще в 20-е годы ставил опыты по определению чувствительности живых организмов. В 200-литровый сосуд с водой, в котором помещались одноклеточные существа — сувойки, он капал всего лишь каплю слабого раствора анионов кальция. И ножки сувойек поджимались — они чувствовали примесь!
Впрочем, для нас, уже познакомившихся с результатами опытов на рыбах — угрях и лососях, такая чувствительность вовсе не кажется фантастичной. Интереснее для нас в данном случае другое: ученые попытались использовать живые существа в качестве сверхчувствительных датчиков для электронной аппаратуры.
Например, сотрудники биологического факультета МГУ несколько лет назад ухитрились записать на осциллографе сигналы, шедшие от вкусовых щетинок комара-пискуна. При этом выяснилось, что каждому химическому соединению соответствует определенная последовательность электрических импульсов, даже если концентрация данной примеси составляла всего сотые доли грамма на литр воды.
Только вот беда: стоило поменять одного комара на другого, и характер электрических импульсов менялся. То же происходило, когда экспериментаторы переходили от опытов с одной мухой к другой. Точного повторения результатов, как говорят специалисты, их воспроизводимости, добиться не удалось. И потому интерес к подобным экспериментам постепенно стал исчезать.
Но потом их возобновили на новом уровне под руководством члена-корреспондента РАН Л. А. Пирузяна. И вот как все это стало выглядеть.
На первый взгляд перед нами обыкновенная лаборатория. Нет здесь ни комаров, ни мух, ни лабораторных столов — обычные штативы с пробирками. Но вот в пробирках..
— В пробирках тоже нет ничего необычного, — пояснил один из экспериментаторов Г. А. Чуич. — В них раствор, где размещены клетки крови — молекулы гемоглобина, белки… Зато реакции, которые происходят с этими веществами, действительно, не совсем обычны…
Представим себе, в комнату зашел некто, постоял и вышел. Вошедший после него в помещение экспериментатор через некоторое время может определить, что заходивший был в синем вельветовом костюме, у его шариковой ручки нет колпачка, а сам он был слегка раздражен, скорее всего, мелкими бытовыми неприятностями. И рассказали экспериментатору обо всем этом биодатчики — те самые растворы живых клеток в пробирках.
Оказывается, некоторые живые клетки определенным образом реагируют на те или иные химические соединения, распространяющиеся воздухе в виде запахов. По результатам анализа таких реакций и удается затем установить, кто именно был в комнате и каково его состояние.
Причем живые клетки — уже достаточно стандартные образования, чтобы на одни и те же раздражители реагировать всякий раз одинаково. То есть налицо воспроизводимость результатов. И все-таки исследователи не останавливаются на достигнутом. Теперь их не устраивает недолговечность приборов из пробирки. Ведь многие живые клетки могут существовать вне организма лишь считанные часы, в лучшем случае — несколько дней. Нельзя ли увеличить срок их службы? Можно. Хотя бы вот каким образом…