Что это? Приют отшельников или сторожевая башня? На возникшие вопросы невозможно было ответить, так же как и приблизиться к странному сооружению: перед исследователями вертикально вздымалась 60-метровая стена.
После полудня башня неожиданно «погасла» и настолько слилась с красками гор, что издали ее невозможно было выделить на скалистом фоне. Открытие башни оказалось чистой случайностью. Ее не удавалось обнаружить раньше, видимо, потому, что Дигорское ущелье является труднодоступным местом.
Обнаруженная краеведами башня резко отличалась от многочисленных памятников зодчества на территории Северной Осетии. Ей свойствен какой-то своеобразный изящный стиль. Впрочем, следует вначале сказать о размерах этого сооружения: высота — около трех метров, ширина — семь метров. Камни кладки так подогнаны друг к другу, что производят впечатление монолита. При этом отсутствуют какие-либо связывающие вещества. Внутри крепости имеются естественные уступы, явно расширенные человеком. Наружная побелка выполнена «под мрамор». Это оригинальное покрытие, вероятно, и рождает загадочный световой эффект в середине дня.
Предназначение крепости-башни остается загадкой. Но в любом случае поражает отсутствие вокруг стен даже минимальной площадки. Здесь с трудом могут стать два-три человека. Только горной козе удалось бы обойти башню по периметру. Точно установлено, что к ней не ведет ни одна тропа. Значит, люди взбирались сюда по обрыву: либо с помощью железной цепи, либо по веревочной лестнице.
Удивительно, но многие горцы вообще ничего не знали о существовании этой башни. А те, кто что-то слышал о ней, рассказывали на восточный манер — слишком мудрено: «Наши деды говорили нам, что их дедам было неведомо, как и зачем построен этот замок». Впрочем, один старик горец сказал исследователям: «Замок называли «крепостью обеденного времени». Свой свет она излучала только в полдень, по ней узнавали о наступлении обеденной поры». Странно, но «полдневная башня», как выяснилось, «работала» с точностью часового механизма. В заключение заметим, что невдалеке, на противоположной стороне небольшой реки Урух, находится сторожевая крепость, чем-то напоминающая «полдневную башню». Ученые предполагают, что, поскольку в этих местах давным-давно проходила важная стратегическая дорога, не исключено, что оба сооружения имели оборонительное предназначение. Но это только версия…
Может быть, не стоило уделять Дигорской находке столько внимания, если вспомнить, что путешественники и ученые давно знали о неприступных и суровых каменных жилых башнях, высившихся вдоль всего Кавказского хребта — от Черного до Каспийского моря. Их можно встретить в высокогорном Дагестане, Чечне и Ингушетии, Северной Осетии, горной Грузии и т. д. Лес башен — в одной только Сванетии в начале нашего века их было около 400 — не мог, конечно, не породить множество легенд и научных (а зачастую и псевдонаучных) версий или гипотез.
Часть исследователей связывали появление «кавказских башен» с влиянием генуэзцев, основывавших свои крепости-колонии в различных местах Причерноморья. Другие предполагали, что башни появились в средневековье, что они были либо жилищем обедневших феодалов, либо остатками замков, либо крестьянскими подражаниями феодальным крепостям.
Но возникают естественные вопросы: если башни строились только лишь в подражание, то почему они органично вписывались в весь уклад жизни горцев-крестьян и были обитаемы еще в начале нашего века? И второе — если башни «родом из средневековья», то как объяснить наличие древних источников, написанных античными авторами и свидетельствующих о том, что башенное жилищное строительство существует на Кавказе как минимум уже более двух с половиной тысяч лет! Кроме того, в ряде районов Сирии были найдены руины укреплений II века до нашей эры — V века нашей эры, сходные с кавказскими домами-крепостями. Древние письменные источники свидетельствуют и о существовании башенных жилых домов в Йемене, Хадрамауте, Иране, Ираке и Афганистане. На одном из рельефов VIII века до нашей эры из Ниневии изображена древняя Месопотамская деревня с домами крепостного типа в виде башен. Жилые сельские башни упоминаются в древнешумерском тексте, созданном в третьем тысячелетии до нашей эры.