Но для чего же в столь глубокой древности было записано это произведение? Ответ здесь всегда дается однозначный — «И цзин» был гадательной книгой. Гадали обычно на листьях эвкалипта, сложным образом раскладывая их, разделяя, отбрасывая лишние, в результате чего и получалось необходимое число шесть из коротких и длинных листьев. Они и соотносились с конкретной гексаграммой.
Кажется, эта «гадательная функция» древней книги ни у кого особых сомнений не вызывала, но обратим внимание на примечательный факт — впервые о том, что по «И цзину» можно гадать, заговорили сравнительно поздно, лишь в VI в. Может быть, ему просто приписывалась гадательная функция, в то время как о его истинном смысле то ли забыли, то ли… никогда и не знали.
Да возможно ли такое? Сами древние мудрецы, немало потрудившиеся над составлением «И цзина», не знали, зачем они это делают? Естественно, это явная нелепость. Конечно, если быть уверенным, что именно они создали центральную часть «И цзина» — шестьдесят четыре гексаграммы. В дальнейшем мы покажем, что эти фигуры могли достаться древним китайцам как бы «по наследству» от более ранней и по своему типу совсем иной цивилизации, которая предшествовала им на территории Центральной равнины и юга Китая.
Интересно, что эти изображения надолго обогнали создание иероглифической письменности. Первые письменные изображения, которые можно принять за иероглифы, относятся к XIII–XI вв. до н. э., и хотя чисто визуально они и похожи на древние гексаграммы, тем не менее, кардинально отличны от них, ибо передают изображение, но не символ. Иероглиф — это рисунок, со временем перешедший в символ, гексаграмма — изначально символическая кодировка реальности. По идее она должна появиться позже иероглифа, так как требует значительно более высокой психической организации человека, но реальность говорит нам об обратном — гексаграммы предшествовали иероглифам. Рискнем предположить и большее — они, возможно, и не были связаны с иероглифами.
Сразу возникает вопрос — почему здесь фигурируют именно фигуры из целых и прерывистых линий? Наиболее разумным представлялся ответ, что в основе этого лежало узелковое письмо, о существовании которого упоминается еще в ряде трактатов, например, в знаменитом даосском каноне «Дао дэ цзин» («Канон Пут и Благости», V–IV вв. до н. э.), где «возвращение к узелковому письму» становится синонимом обретения первоначальной гармонии в мире. Возможно, что прерывистая черта представляла собой конопляную веревку с узелком посредине, а целая — веревку без узелка Раскладывая эти веревки по группам в определенной последовательности, древние могли таким образом передавать какую-то информацию еще до формирования иероглифической письменности. Но какова была эта информация и какова сама логика построения такой «прото-письменности», нам не известно. Можно даже согласиться с тем, что значения гексаграмм, которые дошли до нас, соответствуют первоначальному значению знаков узелковой письменности. Обратим внимание, что такая же узелковая письменность использовалась сотни, лет спустя в государстве инков в Центральной Америке, где не существовало письменности, а использовалось лишь узелковое письмо — кипу. Вообще в нашей истории будет встречаться немало поразительных параллелей между китайской и центральной американской цивилизациями.
Тем не менее, ничто не объясняет нам самого механизма воздействия «И цзина» и как набора магических символов, и как книги на дальнейшие поколения мистиков, философов, ученых, политиков не только Китая, но и всего Дальнего Востока Пускай даже его создание приписывается великим совершенномудрым, пускай здесь фигурирует какой-то сложный эзотерический подтекст (кстати, он сам по себе не возникает), но этого мало, чтобы превратить «И цзин» в ключевое произведение всей восточной духовности и культурной жизни. А это все же произошло. Эти символы должны были содержать в себе нечто такое, что позволило им действительно влиять на всю китайскую культуру на протяжении многих тысячелетий.
По ряду предположений в основе самой ранней, дописьменной версии «И цзина» (впрочем, тогда не существовало даже этого названия) лежали фигуры не из шести, и даже не из трех линий, а из двух — «двутраммы». По существу они символизировали собой различные комбинации взаимодействия сил инь и ян или вообще любых противоположных начал. Не сложно подсчитать, что всего таких комбинаций может быть лишь четыре: целая-целая (юг, небо), прерывистая-прерывистая (север, земля), целая над прерывистой (запад, вода), прерывистая над целой (восток, огонь).