«1) Золото содержит больше воды, чем серебро, поэтому оно более ковко.
2) Золото желтое, а серебро белое, так как первое содержит больше тепла, а второе — больше холода.
3) Медь суше, чем золото или серебро, так же обстоит дело и со свинцом. Это объясняет, почему они так легко плавятся на огне (они, т. е. Au, Ag, Pb. — А. А.).
4) Что касается железа, то оно землистее и суше, чем все остальные, и из-за сжатия его частиц оно с трудом поддается действию огня и не плавится, подобно другим, если только плавящая сила не приведена в тесное соприкосновение с ним».
Сравним теперь «пространство» свойств металлов по древнему алхимику аль Рухави и «пространство» Периодической таблицы элементов Д. И. Менделеева.
Если присмотреться внимательно и без предвзятости, то эти пространства идентичны, одинаковы, одни и те же!
Нетрудно вспомнить, что свойства и признаки своих спрогнозированных элементов «экасилиция», «забора» и т. п., создатель Периодической таблицы элементов Д. И. Менделеев выводил именно сопоставлением с «контекстом», с «окружением», т. е. окружающими данную клетку элементами. Аль Рухави, правда, на более примитивном уровне использует тот же прием.
Занятно, что, если рассуждать далее, можно заговорить о некоем абстрактном отражении алхимиками строения ядер.
Так, ядерные силы по величине не зависят от общего числа нуклонов в ядре, в то время как противодействующие им силы отталкивания между протонами прямо пропорциональны их общему числу в атомном ядре конкретного элемента.
Наиболее устойчивыми поэтому являются ядра легких (с невысоким атомным номером) элементов, «сухие», «присушенные», если придерживаться «алхимической» терминологии.
Наименее устойчивыми и менее прочными будут ядра атомов тяжелых элементов (с высоким атомным номером), выражаясь «алхимически», более «водянистые», «влажные».
Открытие новых веществ вносило, однако, мало-помалу определенный сумбур и сумятицу. Незримо создавалось уже иное «алхимическое пространство», многократно превышающее возможности Периодической таблицы — оно отражало уже не только металлы, но и вещества значительно более сложные: кислоты, щелочи и т. п., которые также требовали объединения в группы.
Поэтому алхимики со времен Гебера и Гермеса создали и третью ось пространства — «Ртуть — Сера», металличность — горючесть. Парацельс внес на эту ось центральный (и нейтральный) компонент — «Соль».
Для «периодической алхимической таблицы» речь фактически пошла о крайне примитивной попытке отобразить противоположности свойства уже достаточно хорошо известных металлов (и ртути, как образца металлов) и менее известных неметаллов, где наиболее ярким представителем была сера и до известной степени — мышьяк, а чуть позже — и фосфор.
Исторически, как известно, переломным моментом в переходе от алхимии (как «предхимии») к химии явились работы Роберта Бойля (1627–1691). В 1661 году вышла книга Бойля «Скептик-химик». В ней на основе точных опытов Бойль показал, что в основе научного знания о веществе и составляющих его «элементах» не могут лежать ни представления Аристотеля с его «тетрасоматом» из 4 первоэлементов; ни воззрения алхимиков с 2 элементами, Серой и Ртутью (3-й — Солью, добавленной Пара-цельсом).
Занятно, что своеобразным ответом на работу Р. Бойля явилось появление книги У. Спэстоу «Химик-спиритуалист» («спиритус» — дух) с совершенно противоположными концепциями.
Бойль же писал: «Я понимаю под элементами, в том смысле, как некоторые химики ясно говорят о принципах, определенные, первоначальные и простые, вполне несмешанные тела, которые не составлены друг из друга, но представляют собой те составные части, из которых составлены все так называемые смешанные тела и на которые последние в конце концов могут быть разложены».
Роберт Бойль оказался автором теории, которая с некоторыми поправками держится по сей день, из его «корпускулярной» теории развилась современная атомистическая теория. Именно Роберт Бойль оказался главным «могильщиком» алхимии.
АЛХИМИЧЕСКОЕ ОБОРУДОВАНИЕ
И все же тексты алхимиков сложны для нас не только потому, что они усиленно старались зашифровать свои «открытия» и скрыть от постороннего глаза свои «тайны». Эти тексты сложны для нас и потому, что из нашего обихода давно уже исчезли многие слова, распространенные в старину, или же мы просто не знаем специфических названий старинных приборов, устройств и веществ.