Горожане на своих садовых участках выращивают овощи и фрукты, которые разнообразят их скудный зимний рацион.
«Пашу как лошадь» — это не рекламный слоган, а истинная жизнь российской женщины. Но это мы отвлеклись.
Почему все-таки пример матери, бабушки и дедушки не увлекает девочек? Да потому что рабский труд — труд до седьмого пота, не вызывает желания подражать. Наоборот, появляется желание увильнуть от такого «самоутверждения».
Том Сойер, красящий забор, это хрестоматийный пример, как можно увлечь работой любого, даже самого ленивого.
Для тех, кто подзабыл, я напомню.
Ему тетка поручила красить забор, и дело это было достаточно нудное. Но он сумел заразить своих приятелей желанием поработать настолько, что они выторговывали у него эту возможность. Но для этого хитроумный Том, будучи очень тонким психологом, расставил сети для простаков. Разыграл комедию, как это трудно, каким нужно быть мастером, чтобы тебе доверили белить забор. Что обычному человеку это не по плечу. «Из тысячи… даже, пожалуй, из двух тысяч мальчиков найдется только один, кто сумел бы выполнить это как следует», — пафосно произносит Том.
Сам того не ведая, этот сорванец открыл великий закон, управляющий поступками людей, а именно: для того чтобы человек или мальчик страстно захотел обладать какой-нибудь вещью, пусть эта вещь достанется ему возможно труднее…
«…Работа есть то, что мы обязаны делать, а Игра есть то, что мы не обязаны делать. И это помогло ему уразуметь, почему изготовить бумажные цветы или, например, вертеть мельницу — работа, а сбивать кегли и восходить на Монблан — удовольствие», — заключает Марк Твен, открывая и нам закон «всемирного трудолюбия».
Я знаю маленького мальчика восьми лет, который посадил вместе с отцом в один день 80 луковиц цветов и был бесконечно доволен собой и проделанной работой. Но при этом отец и сын сажали цветы наперегонки, «кто лучше ручками разрыхлит землю, у кого быстрее прорастет луковица, чтобы не задохнулись в земле тончайшие стебельки или кто скорее напоит землю, которая погибает от жажды».
Неполная семья. Это чаще всего трагедия безотцовства. Но уходят из семьи и матери, хотя это бывает намного реже. Есть сегодня даже клуб отцов. Его членами становятся мужчины, воспитывающие детей без матери. Но чаще всего у брошенных матерью детей появляется мачеха, и строится новая семья, новый дом.
А. П. Чехов как-то задал вопрос писательнице Лидии Алексеевне Авиловой, женщине, с которой его связывали сложные отношения в течение 10 лет. «Справедливо ли, что ошибка в выборе мужа или жены должна испортить всю жизнь?»
И вот что она ответила: «Нельзя в этом вопросе руководствоваться одним чувством, а всегда надо знать наверное, стоит ли? Взять всю сумму неизбежного несчастья и сумму возможного счастья и решить: стоит ли?»
Я была уверена, что он скажет: «Это значит не любить» или возмутится расчетливостью, а он замолчал, думал, нахмурился и потом спросил: «Но в таком случае когда же стоит?»
Свою любовь к Чехову она скрывала как могла. У нее было трое детей, и характер у мужа был несносный, вдобавок муж не одобрял ее писательство, ревновал ее к литературе и к среде, чуждой ему, и к Чехову, который незримо вошел в их мир и занял все мысли и чувства. По ее словам, это чувство так празднично осветило и так мучительно осложнило ее жизнь. И тем не менее она ради спокойствия семьи, ее благополучия не позволила себе хотя бы на один день задержаться в Москве, когда Чехов просил ее об этом, даже лежа на больничной койке.
Мне вспоминается повесть французской писательницы Натали Саррот, в которой она рассказала о своем необычном детстве.
Героиня не пытается судить родителей, а хочет понять ноты беспокойства, страха, разлада, которые звучали в их доме. У матери другой муж, у отца — другая жена, а девочка, временно живя у отца, страдая от одиночества, несет свое отчаяние как непосильное бремя. Мать не горит желанием взять дочку к себе, и девочка почувствовала это. И чтобы отомстить матери за ее холодность, не желает ехать к ней даже на каникулы.
Отец любил дочку, а мачеха была совсем не такая уж плохая, но отношения, связывающие окружающих девочку людей, были сложны и трагичны.
Отец всячески доказывает ребенку, причем делает это радостно, что мать ее не любит, не скучает по ней и не очень хочет ее видеть. Но…
«Это не твой дом»… Трудно поверить, и, однако, именно так однажды сказала мне Вера (мачеха), когда я ее спросила, скоро ли мы вернемся домой: «Это не твой дом».