— Интересно…
— Этот герой был задуман во время дальнего похода на крейсере «Адмирал Сенявин» к берегам Индонезии. Тогда флот только начал выходить на океанский простор. Я задался целью показать офицера современного океанского флота. И многие черты были почерпнуты из общения с офицерами крейсера. Однако целостного образа не получалось. Чуть позже, на Балтике я познакомился с командиром другого корабля капитаном 3 ранга Владимиром Пирумовым. Нет, Пирумов вовсе не стал прямым прототипом Платонова, но он мне многое дал для понимания того, каким должен быть мой герой. Скажу, что корабль Владимира Семеновича был лучшим в соединении, передовым. Можно было добиться такой оценки муштрой? Наверное, можно. Можно — «подкручиванием гаек»? Наверное, да. Можно — постоянным напряжением всех человеческих сил? Безусловно. Но не этим брал Владимир Семенович. В эпиграфе к его дневнику, с которым он меня познакомил, я прочел: «Человек!.. Надо уважать человека!.. Уважать надо!» Из монолога в горьковском «На дне»… Но было на флоте еще много знакомых: североморец, бывший командир подводной лодки капитан 1 ранга Леонид Задорнов, адмиралы Фокин, Исаков; была дружба с адмиралом Головко, командиром легендарной Л-3 капитаном 1 ранга Грищенко…
— Александр Петрович, вы неоднократно писали, что в основе пьесы «должен лежать непорядок». Другими словами, должен быть глубокий конфликт. Какой бы конфликт вы положили в основу, если бы взялись писать о сегодняшнем флоте?
— Не взялся бы. Хоть и постоянно интересуюсь тем, что такое сегодняшний флот, но не взялся бы. Его я почти не знаю. Писать о сегодняшнем дне моряков — это дело и долг молодых. Жаль, не появляется из-под их перьев запоминающихся произведений о ратном труде в океане. Не знаю, почему, недоумеваю. Что же касается конфликта… Без него нет драмы, это аксиома, но факты жизни сами по себе ничего не прибавляют в искусстве, и мне нравилось, когда Охлопков не однажды повторял слова Бальзака — «глупо, как факт». Нужно пережитое. Тогда напишется сурово, жестко, волнующе. Но не обойдется и без шипов. Может, это отпугивает тех, кому писать о сегодняшнем флоте, да и об армии? Но горько слышать сетования режиссеров, актеров на то, что мало хороших произведений о военных людях. Кстати, моя документальная проза — я ее писал, пишу с тайной мыслью склонить молодых к работе в этом направлении, дать советы, предостеречь от ошибок. И еще повторю: новые работы нужны. Подрастает молодежь, ее надо воспитывать. В том числе и через театр. Ведь это и трибуна, и проповедь, и дружеская беседа. Помнится, даже в годы войны после боевого похода военные моряки находили возможность для свиданий с настоящим искусством.
— Расскажите о том времени.
— Самые дорогие и тяжелые воспоминания — это, конечно, годы войны. Я начал ее старшим политруком на линкоре «Октябрьская революция», позже стал батальонным комиссаром. Первые месяцы служил редактором корабельной многотиражки «Октябрьский луч». Ленинград в ту пору массированно бомбили, совершали налеты на корабли. «Октябрина» и «Марат», стоявшие рядом, по 12–15 раз в день отражали налеты гитлеровской авиации. Трудно описать происходившее, но мы заряжались друг от друга уверенностью, что все пересилим. Во время налетов я был расписан комиссаром кормы — была такая должность. По тревоге мчался на корму, чтобы там, на виду у зенитчиков и подносчиков снарядов, прохаживаться по палубе. По возможности без нервозности, с улыбкой. Надо знать флот, его дух, присущий только ему. Приходилось поддерживать этот дух. Во всяком случае, я старался…