В последнее время Митч изменился и внешне: щеки ввалились от недоедания, а шрамы от подростковых угрей выделялись сильнее.
– Я в полицию нанимался, а не в ищейки, – прошептал он.
– Это, между прочим, тоже полицейская работа, – отозвался Чендлер. – Надо разобраться, что стало с парнем. Где твое чувство долга?
Ощущение ответственности поразило его не меньше остальных. Подростком он и не задумывался о долге; даже теперь ему было трудно с ним свыкнуться. Однако служба в полиции и предстоящее отцовство заставили Чендлера повзрослеть. Чем дальше, тем больше он походил на своего отца, основательного и надежного. Само по себе это не плохо, но не когда тебе всего двадцать два.
Митч криво усмехнулся. Слова друга его не тронули.
– Единственное, что я чувствую, Чендлер: нет смысла искать того, кто не хочет, чтобы его нашли. Парень и не думал возвращаться, иначе ни за что бы не забрался в такую даль.
– А чего ты хочешь, Митч? Убийства-наркотики-проститутки? Тогда тебе в большой город надо.
Митч потянул за ветку, та со щелчком оторвалась от ствола. Он раскрошил ее в руке и высыпал труху на землю.
– Подумываю над этим, – сказал он.
– Серьезно?! – От удивления Чендлер отвлекся от Артура, копавшегося в пыли неподалеку.
– Да.
– Ты ведь всего год на службе.
– И что?
– Кому ты такой нужен?
Митч облизнул свои неестественно синие губы.
– Я пообщался со старшиной из Перта. Она не против.
– Из Перта? Из хренова Перта?!
– Да, из хренова Перта. Здесь только в прятки играть, никаких перспектив.
– Ну да, как же, большие планы, – не удержался от сарказма Чендлер.
– Зато ты, я погляжу, крепко тут засел.
– И ничего я не засел.
От вида презрительной ухмылки на лице Митча у Чендлера зачесались кулаки.
– Ну как же: засадил Тери и сам засел.
Перед глазами сразу возникла подруга на восьмом месяце беременности, и Чендлеру стало тошно. Он с куда большей охотой был бы сейчас с ней, а не шатался по этим лесам. Однако Митчу он сказал то же самое, что и ей:
– Жизнь есть жизнь. Мы не всегда в состоянии решать за себя.
Оставив друга под деревом, он вернулся к Артуру. Тот откопал какую-то пластиковую обертку и пытался понять, от чего она.
Очередной ложный след. Обертка явно уже давно здесь валяется: совсем выцвела и истрепалась. Чендлер увел Артура с прогалины, и они углубились в заросли кустарника. Еле заметная каменистая тропинка вывела их к широкому перевалу между двумя скалами – точно врата в неизвестность.
С вершины перевала открывался широкий вид на плотное покрывало деревьев, непроницаемое для взгляда, но также и для безжалостного солнца. Масштабы вызывали одновременно восторг и ужас; Чендлер вдруг почувствовал себя одинокой песчинкой. Немногие, даже самые свихнувшиеся, заходили так далеко. Зачем сюда понесло Мартина? Для самоубийства существовали куда более простые способы.
С другой стороны, прошла всего неделя. Мартин вполне еще мог быть жив.
Чендлер начал спускаться по противоположному склону. Снова донесся голос Митча: тот приказывал своим волонтерам рассредоточиться, кто-то из них не преминул нагрубить в ответ. Чендлер, впрочем, знал, что Митчу все равно. Гораздо важнее, смог ли Мартин выжить здесь в течение недели? Сможет ли Артур? А Митч? А он сам?
11
– А теперь, сержант Дженкинс, к тому, что вам нужно сделать, – снова зазвучал из динамика всезнающий, самодовольный голос. – Во-первых, передайте описание беглеца в дорожную службу полиции штата.
– Его зовут Гэбриэл, – вставил Чендлер, чтобы сказать хоть что-то полезное.
Официальный тон Митча убивал его. Такое ощущение, будто они совершенно незнакомы друг с другом.
– Описание должно быть максимально подробным, с учетом того, что он мог как-нибудь изменить внешность.
– Уже сделано, – сказал Чендлер.
– Самое главное: перекройте дороги. Прежде всего основные направления…
– У меня нет стольких сотрудников.
– Я уже связался с полицией штата, – так же спокойно продолжал Митч. – Вам выделят подкрепление.