— Я ожидал такого конца, — продолжал Шуман, — не удивляюсь ему и не впадаю в панику. Там, в военном городке, только что получили известие и, должно быть, у них все вверх дном…
Пренебрежительно:
— От меня, вероятно, будут скрывать…
Решетилов сидел, покусывал губу и молчал.
Не глядя на него, помолчал и Шуман.
— Но что же делать, Сергей Павлович? Я не о Логовском. Это эпизод. Не о движении на город. Это — басня для того, чтобы запутать полководцев из военного городка. Я об общем крахе. Я — офицер старой армии, я видел много всего, привык сам слушаться, требую, чтобы и меня слушали. А у нас, извините, — чорт знает что. Коль монархия — так монархия, коль республика — так республика. А ведь у нас ни то, ни се. И с подлецами и трусами я не желаю служить. Вы, может быть, удивляетесь, что я так говорю? Но я позволил себе это потому, что вы друг управляющего губернией и, как лицо гражданское, вы шире можете смотреть на вещи…
И с презреньем:
— О вас уж мне доносили… Что-то подозревают. Обычная, знаете, паническая осторожность. А теперь я у вас, как у старшего по опыту, спрашиваю: что же делать?
Был риск, и Решетилов рискнул.
— Вот, дорогой поручик, — тихо и серьезно заговорил он, — вашу психологию я понимаю. Совет вам дам. Крушение полное, вы правы. Можно действовать двояко. Или до конца, во имя чего уже и не знаю, цепляться за старое. Вы, мне кажется, и достаточно разумны и достаточно еще цените жизнь, чтобы это выбрать. Второе — это содействовать новому. Знаю, знаю, что вы скажете. Будут сдирать погоны, а, может быть, и шкуру. Это — верно. Но до этого доводить не надо. Потом, когда все установится, придет в норму, тогда и вам место будет. Весь вопрос, как пережить настоящий момент. Спрошу прямо: вас устраивает отъезд на Дальний Восток?
Шуман пожал плечами.
— Конечно. Но как?
— Способ совершенно простой и легкий. Вы уедете с чехами.
— Вы думаете, примут?
— Это уж моя забота. Я — ручаюсь.
Шуман встал, подумал и опять сел. Решетилов смотрел на него и видел, что он волнуется.
— Мне остается только поблагодарить вас за возможность, которую вы мне даете. Но это мало. Теперь я спрошу: чем могу я быть вам полезен?
— Какие у вас силы?
Шуман сразу успокоился, точно ждал этого вопроса. И в дальнейшем был обычный, каменно-невозмутимый, точный и аккуратный немец — Шуман.
— У меня — сорок человек. Старые солдаты. Дисциплину знают. Пойдут охотно. Вооружены трехлинейками. Патронов хватит. Есть ручные гранаты.
— Ну, а противник? — улыбнулся Решетилов.
И, не моргнувши глазом, как будто бы у них была давнишняя договоренность о враге, ответил Шуман:
— В военном городке штыков четыреста. Из них, способных к бою, я считаю четверть. Если командование примет сам Полянский, то это противник может быть серьезный. Остальные — шваль.
Прекрасно. Пока будем готовиться. Дальнейшее вам сообщу.
— Слушаю.
Вы — Плис, Генрих? — спрашивал Архипов у человека в шапке, стоявшего перед воротами.
— Я — Плис, Генрих, — протяжно, по-латышски ответил человек.
Архипов сказал ему пароль, человек внимательно посмотрел на него, потом подумал и, наконец, пригласил войти.
Жил Плис один, в крохотной избушке, на краю села. Половину жилья занимала слесарная мастерская, в другой была кухня и стояла кровать.
— Ну, я очень рад, сказал он, — ну, как живут там наши?
— Да, не лучше, чем у вас, — криво улыбнулся Архипов.
— О, мы живем очень хорошо… очень. Вы оттуда? С вокзала?
Архипов молча кивнул головой. Плис, не спеша, закрючил дверь, развернул полученные письма и стал читать, облокотившись на верстак.
Архипов машинально оглядывал кругом. На гвоздиках, в стене, висели связки ключей, паяльники, кружки различной проволоки.
В одном углу стояли трубы от железной печи и тут же приютился старенький помятый самовар. Кровать была покрыта арестантским одеялом и на ней похрапывал пушистый серый кот.
Плис как-то по-особенному прищелкнул языком и окончил чтение.
— Да-а, — довольно протянул он, — должно быть, начинаются дела… Сейчас мне следует пойти. А вы побудьте у меня, я скоро возвращусь. Вот там кофейник в печке, там картофель — ешьте. Вот там кровать, ложитесь, отдыхайте. — И, подойдя к постели, шутливо стал сгонять кота: — Брысь, брысь ты, генерал… Ну, Рунцик, котик серый, товарищ хочет отдохнуть, пусти его…