Хорошо теперь итти по мягкой, чуть вязкой, но уже упругой, кожано-пахучей, как застывшая смола, земле.
Снова они — зовы скитаний! О, любимые холмы моей родины!
Уйти. Утром, на заре.
Подвязать сухой, брезентовый мешок, перекинуть за плечи ружье, жадно — до пьяняще-сладкой остроты в теле — дышать прозрачным, голубовато-вспененным воздухом. Пить из алмазного кубка весны золотое вино жизни.
Р. Акульшин
ЗАКЛЯТИЕ ЛЕНИНЫМ И ТРОЦКИМ
Двенадцать лет назад, мне, мальчишке, присоветовал учитель записывать деревенские заговоры.
Смеялись бабы:
— Что, аль заговорным ремеслом хоть заняться?
Объяснил для чего, — поверили, посоветовали к Василию Недобежкину сходить.
— Вот знает заговор-то. Три раза пробурлить, всю болесть, как рукой, сниметь.
А был он, — дядя Василий, — молчалив, худощав, лицо с иконы письма византийского, — подойти страшно.
Ну, — думаю, — как-нибудь; зашел, заговоры, какие знал, говорить начал — старика улестить. Объяснил, что в острог его не засадят, что для интереса записываю.
Уговорил.
Заговор от него получил — здесь его приводить не буду, — так себе от лихорадки заговор, немудрящий.
После того жизнь завертела меня лихорадкой, — никакое заклятие не помогало. Не возвращался я к заговорам 12 лет.
Многое за это время перемешалось.
Не заговаривают в наши дни распухание селезенки у лошади, не заговаривают, чтоб заноза из тела вылезла. Только бабки-повитухи читают еще молитвы, роды чтоб сошли благополучно, да бабы заговаривают крик ребят.
И вот какая диковина приключилась — перестали заговоры действовать — то ли потому, что Исус да Богородица силы лишились, то ли власть другая. Даже дядя Василий другой год лихорадкой хворает: просит — вместо заговора — хины достать бы где.
И хины и много других лекарств надо, а больница далеко.
Все снадобья перепробовали, — собрались бабы, горюют, извелись все, а солдатка Марья, Василия Недобежкина дочь, баба ядрёная, — никакая хворь её не берет, слово такое решила удумать, чтоб без лекарств помогало.
— Ты вот что, Машенька, — бабы ей посоветовали, — новый заговор придумай, совецкий; песни с Микишкой сочиняешь, это для тебя плёвое дело.
Обещала Марья — попытаться.
А через два дня читала листок заговорный, бабам на радость.
Привожу заговор этот в окончательном виде, после того как свекор Марьин, бабы и парни кто руку к нему приложил, кто словом присоветовал.
Парни — те на заговор, как на забаву посмотрели, как на сказку.
Это они предложили — потому:
— Ленин на портрете завсегда прищуренный.
— Агличане-колчане — от Колчака, понятно, произошли.
— Белые, и желтые, и бурые, и синие… внутренняя нечисть наша, — всем слова эти по вкусу пришлись.
Старательно заговор строили, слово к слову, как бревнышко к бревнышку, а строение вышло вот какое: