— Мм Мм, — сказал Гордон, не считая, впрочем, что должен извиняться. У него не было носового платка, а был бы, он все равно не сумел бы высморкаться из-за наручников и все прочего. Учитывая сложившиеся обстоятельства, могло быть хуже.
— Я говорил, сядем и подумаем, — продолжал визгливый адепт тоном оскорбленного достоинства, — а ты: «Нет, нет, чего тут раздумывать».
— Давай, — сказал первый, поднимая в отчаянии руки, — просто усыпим его и начнем все сначала. Давай, — он возвысил голос, чтобы не дать второму вставить слово, — не будем выяснять, кто больше виноват, ладно? Просто усыпи его, сделай ему новый рот, а завтра начнем опять.
— Усыпи? — сказал Гордон. — Но я не устал.
Если быть точным, сказал он: «Ммм? Мм м мм мммм», — но это значило то же самое.
И тут второй адепт, словно ниоткуда, достал странное устройство. Оно висело в его правой руке, как игрушечная люстра, и Гордон еле успел понять, что это мобиль для детской кроватки — маленькие мохнатые мишки и лошадки, подвешенные к кольцу, — как вся эта штука начала вращаться, повторяя несколько колыбельных нот. На Гордона мгновенно накатила усталость, и он провалился в сладкий сон.
Глава 4. Важный выбор
Разбудил его пронзительный звон будильника. Гордон сел. Приснится же такое! Удивительно странный сон. Не страшный, не тревожный — просто странный.
Гордон раскрыл рот и запустил туда пальцы. Губы явно на месте, правда, они потрескались и шелушились. Он потянул пальцами за отставший клочок кожи. Губа сразу заболела. И зачем только понадобилось ее тянуть? Гордон застонал своим особым утренним стоном. У него были разные стоны для разных этапов дня: проснувшись, он стонал тише, более хрипло и жалобно, чем на станции, когда объявляли, что поезд опаздывает на час, или в офисе, когда ему за десять минут до конца рабочего дня клали на стол новое задание.
Будильник не умолкал. С жутким чувством какой-то неправильности Гордон сообразил, что это не будильник. Что у него вообще нет будильника. Звонил телефон.
Тоже очень странно. Несколько дней назад он выдернул телефон из розетки. Гордон встал и поглядел. Провод с вилкой лежал на ковре.
Гордон схватил трубку.
— Алло?
Голос Клинити сказал:
— Тебе надо встретиться с нашим вождем.
— Вождем?
— Да.
Сонные мозги Гордона заскрипели. Первой мыслью было: значит, она ему не приснилась. Второй: надо договориться о встрече. Преодолей страх, просто пригласи ее. Скажи: я бы предпочел встретиться с тобой. Поужинаем при свечах, только ты и я. Я заскочу за тобой в семь.
Однако на самом деле он промямлил:
— С вождем. Да, конечно.
— Встречаемся в «Королевском бутерброде» на Хай-стрит. Через двадцать минут.
— Хорошо, — сказал он как в дымке. Внезапно в мозгу что-то крякнуло. — Эй, — закричал Гордон, — как ты мне звонишь, если провод...
Но телефон уже отрубился.
Клинити выглядела так же замечательно, как и в первый раз, только теперь ее дивные глаза были скрыты черными очками. Очень стильными. Очень странными. От черной оправы отходили в сторону по четыре завитка, словно обсыпанные алмазами паучьи лапки.
— Э... — начал Гордон, когда они шли по Хай-стрит. — Красивые очки.
— Ты так думаешь? — обернулась Клинити. — Выбирала не я. Обычно я их выкидываю.
Гордон замолк.
— Ты их обычно выкидываешь? — повторил он.
— Только они всегда возвращаются.
— В каком смысле? Как бумеранг?
— Ну конечно, нет, — сердито ответила Клинити.
— Не понимаю.
— Разумеется, не понимаешь. Ты хочешь сразу получить ответы.
— Это было бы здорово.
Словно желая продемонстрировать, как швыряется очками направо и налево, Клинити сорвала их с лица и бросила в поток машин. Гордон смотрел, почти ожидая, что они прилетят обратно.
Не прилетели.
На Хай-стрит они сели на автобус номер 256. Хотя они устроились наверху, на заднем сиденье, Клинити в своем полиэтиленовом наряде, как и ожидал Гордон, сильно выделялась среди других пассажиров. На конечной остановке пересели на 317-й. Дальше пошли пешком. Клинити постоянно оглядывалась через плечо, словно страдая манией преследования.
— Мне такой сон странный приснился, — сказал Гордон. Воспоминания вчерашнего дня свербели у него в голове.
— Да?
— Как будто меня арестовали два тайных агента, а потом... Понимаю, это звучит странно, но они стерли мне рот.