Шмурфеус опешил.
— Ты не можешь носить дреды, — сказал он.
— Почему? А? Почему не могу? Потому что я белый, да?
— Потому что ты лысый.
— Вот именно! Вот именно! О, ты не понимаешь! Клинити не понимает, потому что она женщина, а женщины не лысеют. Но ты не понимаешь, потому что слишком занят собой и не замечаешь чужих страданий. Это так унизительно — не просто плешь, но абсолютно лысая голова. Как колено. До чего же я ее ненавижу!
— Надо смириться, — назидательно произнес Шмурфеус.
— Легко тебе говорить, — послышался дрожащий голос Иуды. — Ты сам сделал выбор. Ты бреешь голову. А мог бы отрастить афро метровой высоты — просто не хочешь. Знаешь, как это оскорбительно для таких, как я? Для тех, у кого нет выбора?
— Я всегда думал, что ты бреешь голову, — вмешался Немо.
— Рррр! — донесся из трубки сдавленный голос Иуды. — Хррр! Гррр! Фррр!
Шмурфеус закрыл трубку рукой и предостерегающе взглянул на Немо.
— Слушай, мужик, ты мне уже плешь проел! Нечего распускаться! Ничего не попишешь. Учись жить с лысиной.
— Ничего не попишешь? — повторил Иуда спокойнее. — А вот тут ты ошибаешься. ВМРы покроют мою голову специальным наногелем, который проникает в волосяные мешочки и генерирует искусственные волосы. Мне отрастят дреды — любой длины и цвета, любой густоты, какую я пожелаю. И кокон мне предложили. Не парикмахерское кресло за три цента, а полноценный кокон. Они изменят мою базовую программу. Я смогу войти в МакМатрицу как Блейк Каррингтон, как Дэвид Дикинсон, как Дэвид Копперфильд или как Джонатан Росс. А? Густая, блестящая, развевающаяся грива волос.
— Ты бредишь, Иуда! — рявкнул Шмурфеус. — Верни нас на «Иеровоам» и поговорим.
— Ну уж нет, Шмурфеус. Я ухожу. Сойду с «Иеровоама» на следующей станции. На Лестер-сквер. Я отправлюсь в большое белое здание, где базируются ВМРы. Там я найду свои волосы. Пока, ребята.
— А как же мы? — вскричал Шмурфеус, теряя свое всегдашнее самообладание. — Что нам делать? Единственный узел, через который мы можем войти, стерегут адепты.
— Меня не колышет, — ответил Иуда.
— А может, прежде чем уйти, наладишь нам другой узел?
— Нет.
— Что ты сделал с Треньком, Иуда?
— С ним все отлично. Правда, он мертвецки пьян и лежит связанный в сортире, а так все хорошо.
Шмурфеус зарычал, как пес.
— Пока, — сказал Иуда, — я отправляюсь за волосами.
Телефон отрубился.
— Итак, — весело спросил Немо, выдержав приличествующую паузу, — что делаем дальше?
— Надо каким-то образом проникнуть в здание, — сказала Клинити.
— Так, дайте подумать. Это ведь просто компьютерная игра? Не можем ли мы изменить правила? Ввести новые параметры? Например, взлететь в воздух и пробраться через окно? Что нам помешает?
— Сила тяготения, — ответил Шмурфеус.
— Но это всего лишь компьютерная симуляция, ты сам говорил.
— Смоделированные законы природы в смоделированном мире так же непреложны для смоделированных людей, как реальные законы природы в реальном мире для людей реальных.
— Однако перемены возможны, — с жаром возразил Немо. — МакМатрица местами представляет собой улучшенную форму реальности. Ведь так? Скажем, одежда на нас здесь поприличнее, чем там.
— Мы вынуждены, — брезгливо произнес Шмурфеус, — носить эту гнусную фирменную одежду с ее омерзительными логотипами. Они тоже — часть МакМатрицы.
— Но, Шмурфеус, — настаивал Немо, — ты здесь выше, чем в реальном мире, согласись.
Шмурфеус взглянул так, будто хотел стереть его в порошок.
— Хорошо, — примирительно произнес Немо, не желая, чтобы ему намылили шею в присутствии Клинити. То есть, разумеется, он бы не отказался, чтобы сама Клинити намылила ему шею, потерла спинку и все такое. Однако он не хотел, чтобы ему намылили шею в фигуральном смысле, а Шмурфеус уже явно намылился это сделать. Во всяком случае, вид у него был взмыленный. Немо решил дать задний ход. — Ладно, раз это болезненный вопрос, не будем его муссировать. Но я вот о чем: когда адепты меня арестовали, они стерли мне рот. Как им это удалось?
— Адепты — функции центральной процессорной системы самих ВМРов, — сказала Клинити. — Они могут менять правила программирования, поскольку они сами — аспекты программного сознания. Мы не можем: мы внутри программы. Мы так же бессильны изменить программу, как герой книги — исправить ход повествования. На такое способен лишь программист — или автор.
— Но если так, — гнул Немо с настырностью двенадцатилетнего подростка, — почему им просто... ну, не знаю... не спроецировать борцов сопротивления прямиком в виртуальную тюрьму? Чего эти адепты в цилиндрах за нами гоняются?