— Отлично, — сказал Конструктор. — Отсюда и начнем. Ты считаешь, что сейчас две тысячи двести пятый год?
— Народ на «Иеровоаме» не называл точной даты, — ответил Немо. — Не уверен, что они сами знают. Так сейчас не две тысячи двести пятый?
— Нет.
— А вы знаете, какой сейчас год?
— Ну, — сказал Конструктор, — ты какое летосчисление имеешь в виду? От Рождества Христова?
Немо не сразу сообразил, что это значит.
— Ну да, — сказал он.
— В таком случае... — Билл ненадолго закатил глаза, — я бы сказал, что ближе к... э... восемь миллионов тысяча девятьсот шестьдесят пятому. Примерно.
Немо попытался переварить услышанное.
— Вы сказали восемь миллионов? Безумие какое-то.
— Безумие? Ты ведь бывал в реальном мире. Неужто ты не замечал примет?
— Я заметил, что дома в Лондоне как новенькие, ни одного стекла не разбито.
— Да, их воссоздали пару тысяч лет назад по старым чертежам вместе с рекой и ландшафтом. Сохраняются они с помощью нанотехнологии.
— Вы говорите, я должен был заметить, что мир в действительности на восемь миллионов лет старше? — спросил Немо. — Но как?
— Послушай, — ласково сказал Билл, — а солнце? Тебя не удивляло, что оно такое большое? Что нет ни дня, ни ночи?
— Ни дня, ни ночи? — тупо переспросил Немо.
— Слушай, приятель, неужели ты не видел, что там всегда закат?
— Я думал, это совпадение, — ответил Немо, — или вроде того.
— Все гораздо старше, чем ты думаешь. В запрограммированном мире МакМатрицы Земля вертится вокруг своей оси и обращается вокруг Солнца. Однако в реальном мире вращение Земли замедлилось под действием приливного трения, и теперь она всегда обращена к Солнцу одним боком. Наша звезда раздулась и покраснела. Со временем она расширится еще больше и поглотит Землю. Это «со временем» не так и далеко.
— Ай-ай-ай, — сказал Немо. — Ужасные новости. Нельзя ли что-нибудь сделать?
— Что?
— Ну... Если бы люди и машины перестали сражаться друг с другом и вместе построили... не знаю... огромную флотилию межзвездных крейсеров, чтобы улететь от опасности на другую звезду?
— Непрактично, — сказал Билл. — У нас другие планы. Ни одна планета не сравнится с нашей собственной виртуальной реальностью. Поэтому мы не улетаем, а просто приспосабливаем нашу технику к тому, чтобы она работала внутри Солнца. Это несложно. Вопрос перепада температур. Тогда мы сможем остаться здесь.
— Вы хотите сказать, что за восемь миллионов лет человечество так и не колонизировало галактику?
— Далеко она, эта галактика, — сказал Билл. — Звезды расположены слишком редко. Физика, приятель: невозможно двигаться быстрее света. Построй сколь угодно мощный звездолет, а я чиркну спичкой, и свет от нее обгонит твою ракету. Забавно.
— Ораковина сказала, что МакМатрицу создали ВМРы, чтобы заключить людей в виртуальную реальность, убрать со своего пути. Вы говорите, что на самом деле это убежище, в котором человечество сможет пережить смерть солнца?
— Я такое говорил? — Билл покачал головой. — Отнюдь.
— Ой, — внезапно испугался Немо. — Мои друзья еще целы?
Конструктор поднял указательный палец, и дальняя стена превратилась в экран. Шмурфеус и Клинити по-прежнему были здесь, в полусекунде от смерти. Странно и немного жутко было видеть их застывшими, словно в паноптикуме.
— Одного я не понимаю, — задумчиво произнес Немо. — Клинити сказала мне, что МакМатрица — как организм; если мы меняем свои аватары, система постепенно отторгает изменения. Примерно за полчаса. Если что-то исправить в своем облике, через полчаса он вернется в позицию по умолчанию.
— Да, — ответил Билл, — система самовосстанавливается.
— Но посмотри на Шмурфеуса! В реальном мире он совсем маленький и очень из-за этого переживает. А в МакМатрице — великан, красавец-мужчина. Как так?
— Он был гораздо выше, — сказал Конструктор. — В реальности. Точно такой, как сейчас в МакМатрице.
— Почему он изменился?
— Усох. Пойми, Шмурфеус очень, очень стар, — сказал Билл. — Его настоящее тело съежилось от времени.
— Стар? Ему не больше сорока.
— У него нет морщин, это верно. Но у него никогда не будет морщин, как и у тебя. В реальном мире вы никогда не состаритесь по-человечески. Однако любой материал не вечен. Со временем — через несколько столетий — он дает усадку. Ты когда-нибудь, — с улыбкой добавил Билл, — слышал по кумскую сивиллу, подвешенную в бутылке? Здесь та же история.