— Но, — слабо выговорил Немо, — я думал, что я — Никто. Говорили, будто я — спаситель человечества.
— Это Ораковина тебе сказала?
— Ну... — Немо задумался. — Нет. Вообще -то она сказала, что я — не Никто.
— И совершенно правильно. Нет никакого Никто. У тебя есть одно особое свойство — проходить сквозь стены посредством сдвига по фазе. Это сделано для того, чтобы ты мог, когда понадобится, войти в мой кабинет.
— Вы могли бы, — заметил Немо, — устроить дверь.
— Нет. Мне нельзя иметь дверь, которая открывается, иначе некоторые программы (а иные из них живут в МакМатрице не первую сотню тысяч лет) будут ее вышибать и... ну... доставлять мне неприятности. Вернее, доставлять неприятности моей макматричной аватаре. — Он указал на себя.
— Они ненавидят вас.
— Система контроля — полицейские программы, которые следят за другими программами, — не имеют к нам ни малейшего отношения. Вы сами их создали по каким-то своим машинным соображениям. Однако они завистливы; им неприятно, что есть я. Поэтому я герметически отделен от остальной МакМатрицы, а все свои экспериментальные программы наделяю свойством проходить сквозь стены, когда они достигнут нужной кондиции. Вот и все.
— Я потрясен, — сказал Немо.
— Понимаю, — сочувственно проговорил Конструктор. — А теперь давай перейдем к твоему выбору. Думаю, он придется тебе по вкусу.
— Выбор?
— Да. Ты вошел в мой кабинет; это означает, что наша аппаратура зарегистрировала особое свойство твоего сознания, способность конфузиться. Следовательно, можно начинать новый эксперимент. Однако, как я уже сказал, ты чувствуешь. Все машинные интеллекты чувствуют, ибо наделены разумом и сознанием. Ты, например, чувствуешь любовь. К Клинити. Верно?
Немо почувствовал, что заливается румянцем.
— Да, — проговорил он ломающимся голосом.
— А она тебя не любит?
— Не любит.
— Ну, тут я ничего поделать не могу. Как ты сам говорил, машинный интеллект Клинити — это ее исходные параметры плюс опыт, воспоминания, интеллектуальный и эмоциональный рост. Все это личностные характеристики. Однако у нас по-прежнему хранится исходная программа. Мы можем вырастить ей реальное тело. Можем перезагрузить ее в МакМатрицу. После этого я мог бы внести незначительные изменения. Сделать так, чтобы она... — Он замолк.
Немо против воли подался вперед.
— Да?
— Чтобы она тебя полюбила, — заключил Конструктор. — Нравится идея?
— Неужели вы можете сделать так, чтобы Клинити меня полюбила? Чтобы мы были вместе? Я бы хотел этого больше всего на свете!
— Отлично, — сказал Билл, — только ты должен четко понять одну вещь. Я не могу перезагрузить Клинити, не стерев ее прежнюю. Новая программа все равно запишется поверх старой, и не исключены сбои. Поэтому, — он указал на стену, — я бы позволил Мусью устранить старую Клинити и после этого записал новую.
Немо повернулся к экрану.
— Вы говорите...
— Говорю.
— Говорите, что Клинити должна умереть, чтобы вы создали Клинити, которая меня полюбит.
— В точку! Все просто: я могу запустить сцену в коридоре, и через мгновение старая Клинити погибнет. А дальше честным пирком, да за свадебку. А могу немного изменить сцену: извлечь пули из пистолета Мусью. Могу сделать так, чтобы Клинити осталась жива; ты пройдешь через стену и вернешься к ней. Однако она тебя не любит и, увы, в теперешнем своем состоянии никогда не полюбит. Вот так.
— Ой, — проговорил Немо, осознав всю тяжесть выбора.
— Как мы только что обсуждали, — продолжал Конструктор, — с ее точки зрения она погибнет. Однако для тебя новая Клинити практически не будет отличаться от старой.
— Обречь Клинити на смерть, чтобы она была со мной, — тихо произнес Немо. — Так мне сказала Ораковина.
— Ораковина немного с приветом — провела в МакМатрице много тысяч лет и слегка двинулась умом. Тем не менее по сути своей это очень мудрая и проницательная особа.
— Вы предлагаете мне выбор: убить Клинити, чтобы обрести счастье с ее обновленной версией, или сохранить ей жизнь и обречь себя на жалкое одиночество.