— Он приехал вчера ко мне в гости. Это что — преступление?
— Закон нарушаете. Живет у вас человек без прописки, а вы еще шумите.
— При чем же тут Жарких? Меня задержите и оштрафуйте. Я достаточно зарабатываю. И, кстати, откуда милиция узнала, что мы сегодня будем в суде? Какая организация вам об этом доложила?
Шариков растерялся, но капитан Христофоров в карман за словом не полез.
— В журнале «Крокодил» прочли! — и захохотал, довольный собственным остроумием.
Юра задумался, а парочка Христофоров — Воронов, склонившись над ним, повторяет:
— Пишите, на сколько дней приехали, пишите, на сколько дней приехали…
Это они явно по заданию КГБ хотят его, как человека активного, поскорее спровадить из Москвы.
— Юрочка, ты же не станешь меня обижать! Мы ведь договорились, что ты погостишь две недели.
— Конечно, конечно! — подключается Жарких.
— Ну, теперь-то вы можете идти, — миролюбиво говорит Христофоров. — Отдавайте бумаги судье. Ваш приятель через две минуты будет свободен.
Похоже, что так. Спешу к Алешину, а то еще уйдет. Едва выхожу от него, как ко мне бросается Алиса:
— Они его вниз только что повели!
— Ах, скоты, скоты! Обманули все-таки!
Хватаю тяжелый Юркин этюдник и бегу по лестнице с криком:
— Жарких! Жарких!
Этюдник бьет меня по ногам, со страшным шумом ударяется о железные прутья лестницы.
— Жарких! Жарких!
Не откликается. Выскакиваю на улицу. Справа милицейская машина. Заглядываю в нее. Пусто. Какой-то милиционер басит:
— Что вы ищете?
— Своего друга.
— Не спрятали же мы его в багажник!
— Можете и в багажник спрятать, и на части разрезать, на все способны!
Выбежавшая из подъезда Алиса смеется:
— Саша, перед тобой же отделение милиции! Юру наверное туда завели.
Слона-то я и не приметил. Юра и правда там оказался. В коридоре, налево от входа, огромная комната. Похоже, что дежурка. И через застекленную дверь вижу, он снова что-то пишет. Как потом выяснилось, двухнедельное пребывание Жарких в Москве кого-то не устраивало, и на него давили, чтобы дал расписку, что уедет в течение суток.
Вознамерился войти. Однако детина в мундире держит, дверь с обратной стороны. Все же удалось проникнуть. Но тот же детина хватает меня за плечи, за руки, пытается вытолкнуть в коридор. Отбиваюсь. Спрашиваю, почему хамит.
— Мне так нравится!
— Ваша фамилия?
— А ну иди отсюда!
Подбегаю к возвышающемуся над барьером дежурному:
— Кто этот хулиган? Почему он себе позволяет грубо со мной разговаривать?
— А кто вы такой?
— Гражданин Советского Союза. Писатель.
Последнее очевидно произвело на дежурного впечатление. Поднадзорных и бесправных граждан в СССР 250 миллионов. С ними церемониться нечего. А с писателем свяжешься на свою голову.
— Чего ты боишься назвать фамилию? — спрашивает собрата.
— Боюсь?! — оскаливается детина. — Сержант Никитин моя фамилия. Ясно? А сейчас покиньте помещение!
Алиса, молодец, сбегала за угол и позвонила Оскару. Теперь не потеряемся. Еще хорошо бы Уиллу Саттеру звякнуть, американскому дипломату, к которому мы с Юрой сегодня идем в гости. Он нас должен встречать на улице, чтобы провести беспрепятственно мимо милиционеров, следящих за каждым, кто вступает в запретный дом на Ленинском проспекте, где живут только иностранцы. Но наверное мы опоздаем. Впрочем, еще полчаса в запасе.
Из дежурки выходит усталый пожилой сержант и приветливо, даже с участием, говорит:
— Не волнуйтесь. Всего минут десять придется потерпеть. — И направляется к лестнице.
А коридор быстро наполняется милиционерами и дружинниками. С интересом поглядывают на нас с Алисой. Может, из любопытства, может, что-то замышляют.
— Вовремя, — говорю, — ты успела позвонить. Теперь отсюда и не выскочишь. Обратно, небось, не пропустят.
А минуты летят — десять, двадцать, тридцать… Возвращается пожилой сержант.
— Послушайте, уже все сроки истекли! Мы опаздываем. Нас ждут друзья.
— Позвоните и предупредите их об опоздании, — с достоинством советует он.
— Это американские дипломаты.
— Ну и что? Позвоните, только не рассказывайте, что вы в милиции. Придумайте что-нибудь.
— Нет, врать я не привык. Скажу, что есть.
С сержанта приветливость словно ветром сдуло:
— Антисоветчик, убирайся в Америку!
— Когда захочу, тогда и уберусь!
Черт возьми, где же отыскать телефон? Замечаю в конце коридора дверь с лаконичной надписью «Партком». О, тут-то телефон должен быть наверняка. И как забавно из парткома беседовать с Уиллом. Стучу. Раздается: (войдите!) За столом интеллигентного вида мужчина в штатском костюме. Вежливо спрашиваю: