А до чего же удобно, что как раз теперь арестовали группу спекулянтов книгами. Присоединим-ка к ним в фельетоне и Глезера, который, естественно, торгует не просто дефицитной литературой, а только антисоветской. Замечательно выходит! Уж если общественность в лице КГБ после первого фельетона не растерзала Глезера, то сейчас…
Взяли меня 13-го силой. И по тупости своей взяли с невообразимым шумом. В 10.30 заходит в квартиру заместитель начальника отделения милиции в цивильной одежде и с ним чистых кровей гебист, подделывающийся под рядового милиционера, но подсказывающий шефу решения и настаивающий на их выполнении.
— Начальник отделения просит вас сейчас к нему зайти, — говорит заместитель.
— На одиннадцать у меня повестка в КГБ.
— Мы в курсе. После нас поедете туда.
— Я жду гостей. Уедут — приеду.
Заместитель топчется посреди комнаты. Гогуадзе и Лорик с любопытством наблюдают за происходящим. Гебист встает на дыбы:
— Вы властям подчиняетесь или нет? В милицию вас вызывают, а вы гостей собираетесь развлекать!
Я же, будто бы и нет его, только к заместителю:
— Даю вам честное слово, что приду. Через два часа секунда в секунду. Не сомневайтесь. Если же примените силу, буду драться. А теперь простите, у меня гости.
Заместитель оскорблен:
— Вы что же, нас выгоняете?
Ничего не попишешь, сами виноваты. Пришли-то без приглашения. Гебист стервенеет:
— Чего тут рассусоливать? Брать его надо!
И будто кто шпоры в меня всадил:
— Мой дом — моя крепость! — и чтобы посеять между ними рознь (ведь КГБ и милиция — как кошка с собакой. Милиция вынуждена подчиняться. Грязную работу гебушка поручает ей. Но и не любят зато милицейские старшего брата), киваю в сторону заместителя:
— Его я хоть знаю, а кто вы такой и что здесь потеряли?
Под моим напором они вышли, но застряли под окнами. Все ясней ясного — завернут иностранцев. Звоню начальнику отделения и втолковываю ему, что лучше договориться по-мирному. Прятаться не намерен. Непременно в начале второго буду у него. Он колеблется: просит, чтобы я подозвал к телефону заместителя. А машина с иностранным номером уже показалась во дворе. И несутся к ней мои визитеры. Выбегаю на улицу.
— Андре-Поль, проходите! Это не КГБ, а милиция. — И заместителю: — Начальник на проводе. Пройдите к телефону. Мы побудем в подъезде.
Андре-Поль, жена директора Московского бюро Ассошиэйтед-Пресс и ее подруга — немецкая журналистка, стоят на ступеньках. Я чуть выше, на лестничной площадке. Между тем Лорик (как я потом узнал), когда я помчался во двор, прильнула к трубке и слышала, как начальник отделения куда-то, на Лубянку бесспорно, звонил и в ответ на распоряжение заверял: «Не пропустим, никого не пропустим!». Потому-то от неуверенности заместителя не осталось и следа. Он прошествовал мимо меня, словно мимо пустого места, и — дамам:
— Извините, сюда нельзя!
— Андре-Поль, квартира моя, а вы — мои гости. Проходите!
И тогда заместитель скомандовал:
— Взять! — будто к псам обращался. И тотчас со второго этажа стремглав кидаются два милиционера, участковый Лосев и какой-то юнец с едва пробивающимися усами. Один за левую руку, другой — за правую. Растянули, как распяли, и ну выкручивать кисти. Умельцы, право слово умельцы! Повалили на колени, а я воплю:
— Красные фашисты! Красные фашисты! Алик, кинь мне кинжал! Резать их нужно!
Андре-Поль закрыла лицо ладонями. Ее подруга плачет. И вдруг… Двери подъезда с грохотом распахиваются. Гебисты-оперативники из вчерашних. Первый вежливо уговаривает иностранцев уехать. Те подчиняются. Второй чеканит:
— Отпустить!
Фараоны повинуются. Я же в прыжке (слава реактивному психозу!) бью Лосева головой по зубам.
— Ты что!? — отшатывается он.
— А ты что?
— Так мне приказали!
Эх, не революция, был бы Лосев деревенским мужиком, работящим, добрым, хлебосольным. По лицу видно. Во что же его и ему подобных превратил кровавый режим!
А гебисты изображают из себя рыцарей-избавителей.
— С кем связались, Александр Давидович! Милиция — грубые люди. — И заботливо: — Повестка у вас есть? Поехали-ка на допрос.
И тут Оскар мчит во весь дух в нелепой меховой распашонке. Что попалось под руку, то и нацепил.
— Без меня Глезер никуда не поедет!