— Чего ждешь?
— Сдачи.
— Ты же мне рубль дал, а на счетчике шестьдесят копеек. Какая сдача? Иди отсюда!
Коля устыдился, вышел. Таксист высунулся, швырнул к его ногам рубль и брезгливо:
— Если ты богатый, что о сорока копейках думаешь? Если бедный, зачем на такси едешь?
К середине 60-х годов в Тбилиси уже появились настоящие миллионеры. А чего им не быть? Вот директор тбилисской текстильной фабрики: выбросили в Москве на прилавок дефицитные импортные свитера из синтетики. За ними очереди с раннего утра. А он, пожалуйста, без согласования с министерством, без многомесячной утряски планов моментально скопирует у себя, произведет навалом, и пошла торговля! В магазинах — свои люди, ревизоры за деньги тоже своими станут. Кое-что государству перепадет, но львиную долю директор возьмет себе. Начальнику сосисочного цеха не хуже. Чего только в мясной фарш нельзя подмешать! Сколько лишних сосисок можно сотворить! И продать «налево». «При таком социализме — живи не тужи», — смеялись воротилы. И вот что поразительно: они вовсе не скрывались. Почти обо всех знали, что они миллионеры. В Москве им подобные ведут себя тише воды, ниже травы. А тут они гуляют, не таясь. Меценатствуют — надо же помочь скульптору, если у государства нет средств. Закатывают пиры — без этого что за жизнь? Разъезжают по лучшим курортам — как же без отдыха после трудов праведных? Приобретают по нескольку квартир, да еще и дома за городом — вкладывают капитал в недвижимое имущество. Швыряются немыслимой ценности подарками — знай наших!
При мне в 1968 году приходит на свадьбу миллионер. Все ахают — с пустыми руками явился. Он же небрежно бросает на стол ключи от новой «Волги».Машина под окном. Все снова ахают, но теперь восторженно. Купить в СССР автомобиль — проблема. Кто может выложить пять, семь или восемь тысяч рублей (напомним, что средняя заработная плата колеблется от ста до двухсот) и с этакой легкостью подарить?
Но куда смотрит в Грузии уголовный кодекс? Где судейские? Где неподкупные партработники? Неподкупные?! Скажите об этом в Тбилиси. Народ обхохочется. Взятки берут все. А взявши, ничего не видят, ничего не слышат, как и было уговорено. Мой тбилисский родственник, рабочий в колбасном цехе, напившись, отколошматил трех милиционеров. Такое карается в СССР долгосрочным заключением. Не миновать бы лагеря и нашему буяну. Но повернулось иначе. Его мать сразу же кинулась к шефу. Колбасник вместе с ней поспешил в отделение милиции.
И потом она рассказывала:
— Едем по городу. Постовые с ним почтительно раскланиваются, В отделении его приветствуют. Он заглядывает к какому-то начальнику. Из-за двери доносится: «Здравствуй, как живешь? Как жена, дети? — И потом. — Вчера у меня арестовали рабочего, хорошего парня. Жалко его!» А начальник: «Нет! Нет! Не нужно! Возьмите! Ничем помочь не сумею. Он ведь милиционеров буквально искалечил». А батоно[2] Георгий, дай Бог ему здоровья, говорит: «Как тебе не совестно? Я разве за что — то тебе деньги даю? Это по-дружески, для детишек». И выпустили моего родственника на поруки дружного рабочего коллектива.
Однако в 1972 году грузин прижали. Пост первого секретаря ЦК партии республики занял недавний ее министр внутренних дел Шеварнадзе. Один за другим слетают с постов за взяточничество партийные и комсомольские работники, арестовываются директора вузов, в тюрьмы идут руководители предприятий, магазинов и торговых баз. В газетах, выходящих на грузинском Сна русском печатать стесняются — по стране разнесется и за границу угодит), ежедневно публикуются длинные списки репрессированных. Миллионеров не спасают миллионы. Даже тех, кто был предусмотрительнее, не высовывался, достает карающая рука хитроумного первого секретаря.
Два инженера создали в глухих горах фабрику хозяйственных сумок (грузинские декоративные, на манер импортных, сумки пользовались популярностью во всем Союзе). Одного арестовали, второй скрылся. Подследственный долго на вопросы не отвечал. Но как-то принесли ему из дома передачу, завернутую в вечернюю газету «Тбилиси». В ней короткая информация о том, что его напарник тоже арестован, признал себя виновным и начал давать показания. Что ж теперь отпираться? Все для облегчения участи надо сказать! А газета-то была фальшивая, в единственном экземпляре, чтобы его расколоть, сделанная. Некий кутаисский делец, едва Шеварнадзе пришел к власти, попытался упрятать концы в воду. И вроде успешно. Ничего у него не нашли. И вдруг вспомнили, что месяца за три до ревизии он широковещательно объявил, что внезапно тяжело заболел его отец, и привез из Тбилиси первоклассных профессоров, которые признали, что недуг неизлечим. Вскоре старик умер. Никому не показалось это странным, но острый нюх бывшего министра МВД на расстоянии почуял неладное. Распорядился он вскрыть гроб. Как всколыхнулся Кутаиси: «Да что за святотатство!» Как гневался сын: «Да что за кощунство!» А в гробу-то вместо трупа оказались золото, драгоценности, валюта.