— Вот телефон товарища Яковлевой.
— А пройти к ней нельзя?
— Вы же беспартийный!
Звоню. Слышу взволнованный голос:
— Товарищ Глезер! Как вам не стыдно! Что вы натворили! Вот придут рабочие прославленного Калининского района к первому секретарю райкома и упрекнут его: «Как вы дошли до жизни такой!»
— Извините! Причем тут рабочие? Они про выставку ничего не слышали, не знают и знать не хотят! А если бы даже узнали, то плевать им на нее с десятого этажа! Не прикажете, никуда они не пойдут и первого секретаря не тронут.
Яковлева почувствовала, что повела не туда, и перестроилась:
— А вы слышали, что Би-Би-Си передало, будто на вторник назначено обсуждение, но художники в этом сомневаются?
— А вы разрешите — вот и конец будет всяким сомнениям.
Несколько секунд в трубке что-то потрескивало. Наконец, чиновная дама произнесла:
— Ну ладно. Посмотрим. А пока поезжайте-ка в клуб.
Директорский кабинет жужжит, как потревоженный улей. Здесь почти в полном составе райком партии. При моем Появлении все замолкают. Ко мне подходит невысокий полный человек и качает головой:
— Что же вы со мной, товарищ Глезер, сделали! Ведь я, секретарь райкома, и понятия не имел о вашей выставке. Лицо у него расстроенное, глаза грустные. Вижу — не притворяется, искренне переживает. (Позже я узнал, что он получил выговор за отсутствие бдительности). Секретарь поворачивается к сухощавой в в строгом черном костюме женщине:
— Злата Владимировна, займитесь этим делом, а я… — он махнул рукой и направился к двери. Райкомовская свита за ним. Злата Владимировна, секретарь парторганизации завода, которому принадлежит клуб «Дружба», усаживается за директорский стол, Лидский — сбоку у телефона. Рядом со мной на диване — молодой смешливый инструктор райкома комсомола. Художники с картинами ждут в соседней комнате.
Я бодро начинаю:
— Давайте, Злата Владимировна, договоримся со Слуцким, что он будет председательствовать на дискуссии. Приедут крупные искусствоведы — Саробьянов, Каменский, Мурина…
Аскетичное лицо Златы Владимировны недвижно. Губы едва шевелятся.
— Приедут ли?
— Конечно! Сегодня же с ними поговорю…
Я воодушевляюсь. Слабая надежда на чудо вспыхивает во мне. Вдруг в кабинет заходят трое — парень и двое пожилых, видно муж с женою.
— Лев Вениаминович, — спрашивает парень, — можно выставку посмотреть?
— Какую выставку? — удивляется директор.
— Вчерашнюю.
Лидский пожимает плечами:
— У нас никакой выставки не было.
— Но я же сам ее смотрел, и вот сегодня родителей привел.
— Наверно, ошибся адресом.
Парень краснеет.
— Я пока еще не спятил. В этом клубе пять лет в самодеятельности выступаю!
— Знаешь что? Если ты спрашиваешь, была ли выставка, то я отвечаю — нет! Спорить мне с тобой некогда!
Дверь за ошарашенным семейством захлопывается. Непрерывно звонит телефон. Директор автоматически твердит:
— Не было! Не было! Не было выставки!
Появляется еще один посетитель. Идет с палкой, уверенный в себе, немного прихрамывая. Говорит вежливо, с небольшим иностранным акцентом:
— Могу ли я посмотреть выставку?
— Какую? — вновь неподдельно удивляется Лидский.
— Которая состоялась вчера.
— Да говорю же я, не было у нас выставки!
Иностранец гневно стучит палкой об пол.
— Я — корреспондент газеты «Юманите»! Вчера ее посетили мои коллеги из буржуазных газет. Опять вы закрываете выставки, идиоты! А расхлебывать нам! — Он резко поворачивается и выходит.
Злата Владимировна нервно теребит бумажку. Я снова иду в наступление:
— Уверяю вас, лучшего выхода нет! И обещанное выполним, и все на высоком уровне проведем (их языком говорю, может дойдет).
— Попробуйте, — выдавливает она.
Комсомольский инструктор глядит на меня сочувственно. Позже, выйдя со мной в коридор, он говорит, что проблема с выставкой решается не в горкоме уже, а в ЦК, и низовым работникам необходимо дотянуть до завтра — дождаться приказа.
— Может, умный дадут приказ?
Инструктор усмехается.
Наутро дома жду звонка Златы Владимировны. Проходит час за часом — молчание. Звоню в партком на завод — прячется. Наконец, поймал:
— Слуцкий и искусствоведы будут! Согласны! Что с обсуждением?
— Обсуждение отменяется!
— Что?!
— У меня нет времени объяснять!
Ах, так!
— Сегодня же вечером, когда люди придут на обсуждение, прямо на ступеньках клуба устрою пресс-конференцию для иностранных журналистов!