Г. Да.
Р. На этой выставке, кстати, наших дружинников «советскими хунвейбинами» называли?
Г. Напомните, при каких обстоятельствах. Прошло уже три года.
Р. Позже напомню. А вы скажите, почему вы не согласовали выставку с МОСХом?
Г. Знаете, за работу в этом клубе, будучи еще инженером и внештатным инструктором райкома комсомола, я был награжден грамотой райкома ВЛКСМ. Почетными председателями клуба были Эренбург и Хикмет. В те годы, то есть в шестьдесят первом-шестьдесят втором, я организовал там как председатель правления молодежного клуба «Наш календарь» выставку Эрнста Неизвестного, Бориса Кыштымова, Владимира Яковлева, репродукций с картин Пикассо и Модильяни. На эти выставки приезжало много народа, но никто не говорил, что надо разрешение МОСХа. Я об этом понятия не имел.
Р. А почему на выставку приехали в первую очередь иностранные корреспонденты?
Г. У вас неточная информация. Первым на выставку в три часа, то есть за два часа до открытия, приехал поэт Борис Слуцкий, вслед за ним переводчица, бывший секретарь Эренбурга Столярова, а потом уже пришло столько народа, что и разобраться было трудно. Я вам скажу только, что на тридцать или сорок иностранцев (такое число мне назвали в горкоме партии) было около двух тысяч советских граждан: инженеры, писатели, например, Евтушенко, художники, академики, например, академик Мигдал, ведущие критики МОСХа — Каменский, Саробьянов, Мурина. Кстати, последние поздравили директора с замечательной выставкой.
Р. А как же все-таки иностранцы попали?
Г. Знаете, в отделе культуры горкома партии заведующая сказала, что знает, что приглашал не я, и знает, кто именно приглашал.
Р. И кто же именно?
Г. Мне об этом в горкоме не доложили. Скажу только, что представительница группы по делу о выставке, созданной при горкоме партии, сказала мне, что послать пригласительные билеты иностранцам могли как художники, участвующие в выставке, так и враги этих художников, с целью скомпрометировать первых.
Р. Теперь о хунвейбинах. Это вы сказали, когда дружинники хотели вынести работы из клуба «Дружба». Вы назвали их хунвейбинами и сказали, что об этом напишет вся мировая печать. Откуда такая осведомленность?
Г. Дружинники и секретарь парторганизации, некая Злата Владимировна, находились в кабинете директора клуба. А художники с картинами сидели в соседней комнате. Один из дружинников воинственно заявил: «Злата Владимировна! Раз не хотят они уходить, то мы сейчас пойдем, картины сломаем и выкинем на улицу». Тут я и вмешался, спокойно сказав парторгу завода: «Что ж, Злата Владимировна, если вы хотите, чтобы вся мировая печать писала о бесчинствах советских хунвейбинов, то благословите этот акт». И надо вам сказать, Злата Владимировна остановила их, ибо каждому дураку было понятно, что если в первый день были представители зарубежной прессы, то о «сломанных» картинах, валяющихся на снегу, они напишут! По-моему, здесь я действовал разумно. И вообще, я говорил в райкоме партии, чтобы выставку не закрывали, что председательствовать на обсуждении будет Борис Слуцкий, выступать — Каменский, Саробьянов, Мурина (все они дали согласие). Шум получается тогда, когда выставки закрывают. Если бы их не закрывали, не было бы и шума.
Р. Ну хорошо. Скажите, как была организована выставка в Грузии?
Г. По предложению Союза художников Грузии.
Р. И вы говорили там, что вам разрешил показывать свою коллекцию Союз художников СССР?
Г. А вот это — ложь и клевета. К тому же абсурд. Почему Союз художников СССР должен разрешать Союзу художников Грузии выставлять частную коллекцию? И если бы Союз художников Грузии интересовался разрешением, то не меня бы слушал, а запросил Москву.
Р. Кто же захотел в Грузии организовывать эту выставку? Вы можете назвать фамилии?
Г. Первый секретарь правления Союза художников Грузии, заслуженный художник республики Зураб Лежава, его заместитель Мадзмереашвили, другие члены правления. Они заранее видели фотографии работ и даже выпустили официальный каталог.
Р. Ничего они не выпускали.
Г. Да этот каталог есть у меня, я могу вам его показать!
Р. Это вы сами напечатали.
Г. Простите, но вы работаете в печати и знаете, — что без цензуры ничего опубликовано быть не может, тем более с таким грифом: «Союз художников Грузии».
Р. Ну, хорошо. А выставка в Институте мировой экономики?
Г. К этой выставке я не имею никакого отношения. Единственно, что некоторые художники взяли у меня из коллекции свои работы для выставки.
Р. Да, но ведь у вас были представители месткома института?