— Не прожектерствуй, не мудри, а ложись-ка ты лучше в больницу и лечись от бессонницы. Принимаешь по пятнадцати таблеток на ночь… Докатишься до наркомании! — наседал Марат. Он уже давно склонял меня к этому. Ныне же, по его мнению, скрыться на месяцок — сразу двух зайцев убить: и подремонтироваться, и переждать, посмотреть, как развернутся события.
В общем, 23 февраля Марат и Майя привезли меня в больницу, и не в простую, а в психиатрическую, ибо лишь там имеются чудодейственные аппараты электросна. Кстати, попасть в психушку (если только насильно тебя здорового не доставляют туда по приказу КГБ) в СССР нелегко. Больные самые разнообразные — от тихих шизофреников до запойных пьяниц — месяцами ждут очереди. Не хватает мест. Но у Марата в этом мире профессиональные связи, потому-то и удалось столь быстро меня пристроить. И как удачно — в двух шагах от дома.
Одна из исторических достопримечательностей нашей Преображенки психбольница № 3, широко известная в народе под названием «Матросская тишина». В царские, чуть не Петровские времена, ее построили как тюрьму для бунтовавших матросов и солдат. Потому-то угрюмо набычившееся здание окружено почерневшей в полметра толщины кирпичной стеной.
В приемном отделении сестра не церемонится:
— Снимайте все!
Сбрасываю тулуп, пиджак и в нерешительности останавливаюсь. Злится. Устала от психов.
— Скорее!
— Ну, не могу же я при вас…
Она с досадой к. Марату:
— Совсем сумасшедший?
Боже мой, куда меня занесло! С отвращением натягиваю несвежий больничный халат, тоскливо гляжу на пришедшего за мной дежурного врача. Майя протягивает газеты, бумагу, ручку. Сестра категорическим жестом отклоняет:
— Нельзя! Принесете, когда дадут свидание.
Да когда же его дадут! Сейчас из-за вирусного гриппа карантин, и свидания редкость. Без работы, без чтива, среди психов и сам стану психом. Пробую пошутить:
— Это все советские газеты: «Литературка», «Правда»..
Но здесь шутить опасно. Каждое слово воспринимается всерьез. Доктор встрепенулся. И вправду, не сумасшедший ли?
Марат забеспокоился:
— Ты поосторожней остри…
Доктор распорядился, в какое отделение меня доставить, и я побрел вслед за сестрою. Из-за того, что мы явились в неурочный час и какие-то двери уже перекрыли, пришлось идти через женское отделение. Большая полутемная после отбоя комната, скорее зала, полна безумных. Одна, растрепанная, обнаженная до пояса, встает в постели на колени и, простирая руки, плотоядно кричит:
— Дайте мне его сюда!
Невольно ускоряю шаг. В мой правый кулак, в котором зажата пачка сигарет, впиваются чьи-то зубы. Это охотница за сигаретами. Схватила упавшую пачку и метнулась прочь. Наконец мы выбрались и скорее на третий этаж. Сестра сама поеживается, а меня утешает:
— Ты будешь сидеть среди тихих, почти нормальных.
— Заводит в палату и указывает на пустую постель.
Оглядываюсь. Все уже улеглись. Ну да, условия здесь как раз для сна. Двенадцать душ свели воедино. Кто храпит, кто кашляет, кто ворочается с боку на бок — пружины поют. Три кровати справа у стены. Три — слева. По центру, вплотную друг к другу два ряда — шесть штук. На одной из них мое место. Сосед время от времени вскрикивает во сне и опускает на меня тяжелую ногу.
О, бесплатное отечественное медицинское обслуживание! Недаром, все, кто с деньгами, бежит от тебя, как от огня в платные поликлиники, к врачам-частникам. И я бы отсюда удрал, но Марат заранее предупредил, что курс лечения месяц, и раньше не отпустят.
Наутро знакомлюсь с обитателями палаты. В них — ничего от психов. В основном, хронические алкоголики, молодые и старые. Большую часть дня они дремлют. Бодрствуя, треплются о бабах, смакуя пикантные подробности, или пытаются уломать сестер принести четвертинку.
И не только моя палата — все отделение забито пьяницами, которых привозят на принудительное лечение, настоящую филькину грамоту. Полечится алкаш, а на воле опять за старое. Многие из больных тут старожилы, попадают по четвертому, пятому разу. Одутловатый тип — нос в сизых прожилках — развалившись на постели, хвастает:
— Плевал я на их принудиловку! Стращают антабусом… А лимоны на что? Слопал несколько штук — и нет его! Пей опять сколько влезет!
Точно такие же, иногда похожие на красномордых идиотов с картин Целкова, иногда с печатью обреченности, как на некоторых холстах Свешникова, толкутся у двери магазина «Вино-воды», что напротив выхода из метро «Преображенская». Но за водою редко кто сюда заворачивает. За водкой же прут косяком, благо выбор большой — от изысканной «Столичной», на которую алкаш не очень клюет, слишком дорого, до поганого «сучка», который, как говорится, гонят из табуретки. Однако тоже недешевый товар: поллитра — два шестьдесят. Главная задача завсегдатаев магазина, они угадываются сразу (изможденные фигуры, трясущиеся руки, ищущий взгляд — с кем бы сообразить на троих), стоять по возможности прямо, не качаться и, не дай Бог, не свалиться. Не успеешь упасть — подкатывает воронок, и везут бедолагу в вытрезвитель. А там мало того, что изобьют — пятнадцать рублей сдерут за услуги.