Теперь все звенья на местах и цепь событий полна. Газеты, конечно, будут кричать, почему не обыскали дно реки, но ведь об этом легко догадаться, когда все открылось, да и не так-то легко искать по всей реке наобум и даже не зная, что, собственно, нужно искать. Во всяком случае, Ватсон, я рад, что мы смогли помочь хорошей женщине и сильному человеку И если в будущем они соединятся, я уверен, что деловой мир будет доволен, что мистер Нейль Джибсон сам увидел горе и научился состраданию.
ДВЕ МИНУТЫ МОЛЧАНИЯ
Рассказ Роланда Пертви
ИСТИННЫЕ причины смут и недоразумений вряд ли ясны нам. Обычно о них знают только философы, а простые смертные имеют дело только со следствиями. В нашей истории последствия для обеих сторон оказались самыми плачевными.
Бетти и Бойд Норман прошли через все стадии — от раздражения к досаде, от досады — к гневу, заканчивавшемуся примирением. Но настал такой момент, когда обе стороны отказались от примирения, и открытая вражда воцарилась в доме. Опытному наблюдателю хорошо знакомы эти симптомы — они нередко встречаются и у хороших и у плохих людей.
Бетти и Бойд Норман были оба прекрасными людьми, пока не поддались печальной привычке спорить и доказывать. Они повенчались в первые дни войны и любили друг друга до безумия. Война разлучила их, но Бойд время от времени получал отпуск, и эти краткие свидания проходили в состоянии блаженного забытья. Разлука скрашивалась бесчисленными письмами, посылаемыми при каждом удобном случае, в которых обсуждались животрепещущие вопросы об устройстве их квартиры и о том, успеют ли народы заключить мир к тому времени, когда им понадобится детская. Одним словом, они могли во всех отношениях служить образцом для всех, кто заинтересован проблемой брака.
Вероятно, найдутся некоторые скептически настроенные люди, которые, сомнительно покачивая головами, скажут — «Браки, заключенные во время войны, всегда заканчиваются плохо». В данном случае это абсолютно неверно. Свадьба была прекрасная и война нисколько не повлияла ни в хорошую, ни в дурную сторону на их семейную жизнь. Это заявление можно подтвердить и тем, что впервые они поцеловались в 1913 году, а первая их ссора произошла после полудня 1920 года, в январе месяце. Она была вызвана неловкостью Бойда, который уронил свою ручку на ее прелестное серое платье, совершенно новое и в первый раз одетое Бетти. Вторая ошибка заключалась в том, что он отнесся к делу очень легкомысленно, а она слишком серьезно. Он высказал сожаление, почему они застраховали свое имущество от огня, а не от чернил, а она возмутилась его юмористическим отношением и полным отсутствием раскаяния. Раскаяние появилось, но слишком поздно, когда дверь за Бетти уже захлопнулась; следовало бы догнать ее, но Бойд этого не сделал. Позднее вечером, испытывая угрызения совести, Бойд вышел и купил букет цветов, надеясь, что он сыграет роль оливковой ветви. В результате он опоздал к обеду на десять минут и был встречен упреками Бетти. Бойд немедленно выбросил цветы в окно и отказался от супа. На вопрос, что с ним случилось, он отвечал, что, повидимому, все в порядке.
Не будем делать попытку проследить их постепенное падение. Они спускались по хорошо знакомой всем лестнице, построенной из нетерпимости, злобы, ревности и оскорблений, которая ведет в ту темную полосу отношений, где люди могут так легко потерять друг друга.
В одно прекрасное утро, одиннадцатого ноября 1920 года, между ними произошла ссора, с которой, собственно говоря, и начинается наш рассказ.
Это была самая скверная ссора, потому что оба сохраняли хладнокровие и присутствие духа и только говорили друг другу «приятные веши» спокойно и обдуманно.
Бетти, как женщина, была находчивее, и ее слова задевали больнее.
Но Бойд решил выслушать все, так как он готовился сказать ужасную фразу и только ждал удобного случая.
Без десяти минут одиннадцать оба достигли высшей степени возбуждения. Хладнокровие и спокойствие духа были забыты. Хорошенькие щечки Бетти пылали, а руки Бойда начали неудержимо дрожать.
Снизу с улицы доносился шум экипажей, рев автомобилей, топот тысячи ног на мостовой, крики мальчишек, продающих газеты. Казалось, жизнь неслась быстро и с шумом к своему разрешению и концу.
— Я ненавижу тебя, ненавижу! — крикнула Бетти.
— Благодарю. Я это знал.
— Ты обращаешься со мной, как животное, как настоящее животное!