Тогда я сделал доклад и выпустил брошюру, посвященную этому вопросу… но, мой друг, я не был лицом официальным, никто не знал какого-то доктора Деженэ. Меня сочли за шарлатана… Я примирился с неизбежностью и продолжал свои исследования исключительно для собственного удовлетворения. Я перешел к другим животным, пользуясь ими, как объектами для экспериментов. Сначала я пользовался пиявками и ракообразными животными с ганглионарной нервной системой, а затем животными с более сложной организацией, как птицы и рыбы. Наконец, я начал производить опыты над морскими свинками и собаками, чья организация приближается к человеческой. Всюду те же результаты и тот же успех. Мало того — я открыл новый изумительный факт: мои животные, по возвращении к жизни, не состарились ни на один день; их шерсть ни разу не менялась, привычки остались те же; можно было подумать, что они заснули накануне, тогда как в действительности их сон продолжался нередко пять-шесть лет. Мое состояние дало мне возможность совершить безумный поступок: я издал брошюру в количестве многих тысяч экземпляров в форме манифеста, желая таким путем выразить протест против тех, кто должен был быть моими судьями и сотрудниками. Мои брошюры появились на всех континентах, но я не получил ничего, ни одного осмысленного ответа. Да… не следовало предполагать, что люди рассудительные и уравновешенные обратят внимание на такой вздор. Меня могли понять только безумцы, и, действительно, один из них и явился ко мне.
«Сэр С. Г. В. Феркетт — один из тех бедных людей, обремененных десятками миллионов. каких нередко можно встретить в Новом Свете. В один прекрасный день, четырнадцать лег тому назад, он вошел в мой кабинет, в котором мы с вами сидим сейчас. Это был человек огромного роста, атлетического сложения, одетый в невероятно пестрый клетчатый костюм. По-французски он говорил почти правильно. Он сказал мне без всяких предисловий:
— Доктор, я хочу, чтобы вы меня усыпили; я заплачу вам, сколько следует.
Я никогда в жизни не занимался гипнотизмом и не понял его просьбы. Тогда он вытащил из кармана одну из моих брошюр и объяснил, к крайнему моему изумлению, что желает быть усыпленным по моему методу на срок в пятнадцать лет. Мой категорический отказ поразил его; он никак не мог попять, что законы нашей страны не допускают подобных экспериментов и, соглашаясь на его просьбу, я рискую попасть в тюрьму.
Он рассказал мне свою историю. У него есть племянница восемнадцати лет, дочь его сестры, вышедшей замуж во Франции за мелкого чиновника без всяких средств. В свою последнюю поездку он влюбился в девушку, которая сделалась очаровательной парижанкой, и поклялся во что бы то ни стало жениться на ней. Он предложил ей все свое состояние, обеспечил будущность ее отца, матери, братьев и сестер, получил согласие всей ее семьи; но очаровательное создание отказало ему наотрез, заявив, что, несмотря на ее горячую привязанность к нему, она никогда не выйдет замуж за человека, который старше ее на двадцать два года.
— Если бы вы могли, — заявила опа, лукаво на него поглядывая, — помолодеть на пятнадцать лет или сделать меня на столько же лет старше, то я хоть завтра соглашусь стать вашей женой.
В течение шести месяцев, которые он провел в Париже, ни уговоры родителей, ни его мольбы не могли сломить упорство молодой особы, которая в ответ только повторяла ту же злую шутку. Кончилось тем, что она сама начала относиться к ней вполне серьезно. В один прекрасный день, вернувшись домой, она с гордостью показала мою брошюру своему дяде, который сначала очень изумился, а потом решил испробовать это средство. Племянница в восторге подписала условие, на основании которого обязывалась выйти замуж за сэра Феркета через пятнадцать лет, если он подвергнет себя упомянутому эксперименту. И американец с триумфом помахал перед моими глазами подписанной бумагой, которую он извлек из кармана.
Несмотря на все это, я оставался непоколебимым и отрицательно качал головой. Тогда сэр Феркетт полез в третий из своих бесчисленных карманов и вытащил оттуда револьвер среднего калибра.
— Так как вы не соглашаетесь и, следовательно, мне нечего больше делать на земле, я застрелю вас, а затем покончу с собой. Олл райт. Даю вам пять минут на размышление.