Из карманчика жилета появился хронометр, с которым мой собеседник отошел, посвистывая, к камину.
Мои размышления были недолги; я решил вспрыснуть этому упрямцу хорошую дозу морфия и, как только он уснет, пойти предупредить полицию. Но я не принял во внимание тех редких случаев, когда морфий производит как раз обратное действие. После первого же укола мой американец почувствовал себя отвратительно, не испытывая ни малейшей сонливости; второй и третий укол дал те же результаты. Разгадав мою уловку, он пришел в ярость, схватил флакон, и, увидя на нем надпись «морфий», с силой швырнул его на паркет. Приставив мне револьвер к виску, он принудил меня показать ему бутылку с ужасной жидкостью.
Не помню, сказал ли я вам, что я назвал мою жидкость просто «усыпляющее», и название это повторяется в брошюре по крайней мере раз двадцать. Неудивительно, что он сейчас же узнал бутылку. Не опуская револьвера, он следил, как я наполнял шприц, и мужественно вынес два укола в спинной мозг, необходимых для того, чтобы вызвать усыпление. После первого впрыскивания он сел, и голова его начала раскачиваться из стороны в сторону, второй укол превратил его в инертную массу, и злополучный револьвер выскользнул из его рук.
Первые мгновения были ужасны для меня. Что я сделал?.. Впервые мне пришлось испробовать мое открытие, на человеке… Правильны ли были мои расчеты? Не вызвал ли я реальную смерть вместо предполагаемой приостановки жизненного процесса?..
Я начал выслушивать и ощупывать огромное тело, распростертое, у моих ног. Часа через четыре я почти успокоился — в теле не замечалось никаких признаков окоченения. Я запер дверь кабинета и пошел побродить по улицам. Дело было сделано, оставалось придумать какой-нибудь выход.
Вернувшись домой поздно вечером, я нашел тело в кабинете в том же положении, как я его оставил. Я отнес его в кладовую и запер на ключ. На следующий день я заказал для этого огромного шкапа ящик, который вы здесь видите, объяснив плотнику, что я измерен туда складывать ковры, драпри и меховые вещи, чтобы предохранить их от моли. Тем дело и кончилось.
Сестра сэра Феркета, визита которой я очень боялся, пришла ко мне через несколько дней и рассказала об исчезновении своего брата. Я ответил ей, что ничего о нем не знаю. В европейских и американских газетах напечатали несколько объявлений. по так как своей семьи у него не было, то скоро все о нем забыли, и истина не обнаружилась.
Через год я сделаю сэру Феркетту, которому все еще сорок лет, впрыскивание пробуждающей сыворотки, и мы будем присутствовать при его возвращении к жизни, так как вы будете со мной, по правда ли, Морель?.. Этим совершившимся фактом мы докажем, что можно открывать неизведанные области, не будучи представителем официальной науки. Кроме того, — а это ни в коем случае не может быть неприятно, — я буду иметь у этого превосходного человека, который разыщет свою племянницу и сможет жениться на ней, неограниченный кредит, и вы можете быть уверены, мой молодой друг, что большая часть его даров я употреблю на то, чтобы помочь вам пробиться в жизни.
«Тем не менее, как вы легко можете теперь понять, я чувствую некоторое угрызение совести за то, что мне одному известна формула оживления, и потому я хочу немедленно продиктовать вам ее. Вы заучите ее на память, а затем сожжете бумагу, как и я сам давно уже сделал… Будет досадно, если ее украдут и воспользуются ею, после всей неблагодарности моих глупых современников».
Я был совершенно ошеломлен, господин комиссар, — продолжал Морель. — и, согласитесь, что это неудивительно. Я машинально сел к письменному столу и взял ручку и блок-нот, в то время, как доктор Деженэ, чувствовавший себя не совсем здоровым, открыл окно и тяжело опустился в кресло против меня.
Он начал диктовать. Вот эта записка:
«Дозы для впрыскивания взрослому человеку противоусыпляющей сыворотки.
«Возьмите: 3 грамма хлористого натрия.
«1.60 гр. воды, насыщенной кислородом.
«0.52 гр. чистого эфирного масла, которое вы растворите в трех кубических сантиметрах девяносто-градусного спирта…
Он останавливался после каждой фразы, чтобы отдышаться, и снова начинал диктовать:
«Прибавьте пол миллиграмма…
Я ждал продолжения, которое не последовало. Подняв глаза, я увидел, что голова доктора Деженэ свесилась на бок, лицо потемнело, и струйка слюны медленно стекала по сюртуку.
Я пустил ему кровь, испробовал искусственное дыхание, но ничто не помогло — он был мертв. Я немедленно протелефонировал в госпиталь, и его перенесли в ближайшую больницу, как обычно делается в таких случаях. Явились два агента и составили протокол. Вас, вероятно, уже поставили в известность, господин комиссар?