Блохи не только научаются возить тяжести, из них выходят настоящие акробаты. Особенную славу эквилибристки по канату приобрела «фрейлейн Арабелла». Крошечное насекомое с большой уверенностью проходит по проволоке, протянутой между двумя столбиками (снм. 3).
Можно себе представить восторг зрителей, в особенности юных, переполняющих этот своеобразный цирк! Но дрессированные блохи не только забавное зрелище. Крошечные насекомые, прирученные волею человека, указывают нам, что можно многого добиться терпением и настойчивостью.
ДОЛГ СЕРДЦА
Эпизод из жизни на реке Амазонке
Рассказан Карлосом Рейесом
Иллюстрации Н. Маринского
Старый чудак Симсон, известный по всей Амазонке под именем «гринго»[4]), не известил никого о смерти своей жены. Правда, целых двадцать лет он провел с ней в уединении, вдали от людей, в хижине в первобытном лесу, но все же окрестные гаучосы охотно приехали бы за сотни миль для того, чтобы присутствовать при погребении. Но беспокоить других людей ради своих личных дел — это было не в привычках джентльмена, заброшенного сюда превратностями судьбы.
Симсон опустил в песок карманный термометр. Уже шестьдесят градусов! Он быстро набальзамировал покойницу, плотно закутал ее в листья ризофор и крепко перевязал лианами. Ни за что на свете он не согласился бы похоронить ее около своей хижины! Ведь витотосы или какие-нибудь другие кочующие людоеды могли тронуть труп… Нет, его верная спутница жизни заслуживала того, чтобы быть с честью похороненной в Иквитосе! Восемь дней пути по реке не останавливали его. И он нагрузил свой челн из выдолбленного кедрового ствола пальмовыми орехами, пятью живыми морскими свинками, составлявшими его провиант, золотым песком и огромным сосудом с гуарапо-спиртом из тростникового сахара, помогающим во всех трудных случаях жизни.
Преследуемый насмешливым криком обезьян, Симсон полуголый, как настоящий дикарь, повез свою покойницу-жену, стоя у кормы и положив с одной стороны винтовку, а с другой — два револьвера. Тепловатая речная вода тускло мерцала при свете побледневшего месяца — было пять часов утра. На правом берегу миссионер служил обедню перед распятием, прибитым к стволу пальмы. Но кого же приветствовали флейты окружавших его индейцев — Христа или восходящее солнце?
Медленно пробуждался день над поющей чащей. Крошечные попуган* сверкали, как зеленые блестящие стрелы; бабочки с металлическим синим отливом, прекраснее неба, колыхались в воздухе, не зная какому цветку отдать предпочтение среди этой роскошной природы.
Стоя в челне, опершись левой рукой о неломающееся копье из пальмового дерева, а правой работая веслом, по реке приближался индеец. На его пестро раскрашенном теле были видны рисунки старинных перуанских ваз. Симсон, почти совершенно забывший родной английский язык, но зато с грехом пополам говоривший на пятидесяти диалектах Амазонки и на исковерканном испанском языке первобытных лесов, уже издали крикнул ему:
— «Amico!»[5])
Эти дружеские чувства проявились в одновременной остановке обоих челнов и обмене литра спирта на копченое обезьянье мясо. Мирно раскурили они папироски, завернутые в маисовые листья, но держались на некотором расстоянии друг от друга, так как «yurac asna», т. е. запах, исходивший от белого человека, был неприятен дикарю. Он с вожделением указал на большой сверток, завернутый в листья и несомненно содержавший нечто весьма ценное. Но Симсон дал ему понять, что этот сверток не для обмена. С вежливостью представителя старинной расы индеец при прощании сделал ему очень ценный подарок — выдолбленный тростник, наполненный смертельным ядом.