— Больше нечего было и прощать — сказал он. — Ни один мужчина не в состоянии судить о соблазнах и поражениях женщины, о ее победах над собой. Я не так туп, чтобы не понять этого. Каждый мужчина понял бы, если бы на время забыл свои мужскую гордость. Женщины и мужчины ничем не отличаются друг от друга. Они всего только существа человеческой породы. Я постарался поступить так, как поступила бы ты, если бы ошибся я. Я уверен, что каждое твое слово правдиво и что любила ты всегда только меня. Но я не мог простить тебе, что ты молчала и что молчание это было причиной страданий другого человека. Вот почему я ушел от тебя вечером.
Гретхен сняла шляпу, чтобы лучше видеть мужа. Она тихо плакала.
АТАВИСТИЧЕСКИЕ УКЛОНЫ БУССА
Рассказ Н. И. Муханова
Иллюстрации С. М. Мочалова
Масштабы — суть условная мера вещей.
— Знаешь, Бусс, временами мне хочется вскрыть твою черепную коробку и полюбопытствовать, что за чертовщина творится у тебя в мозгу?
Тот, кого звали Буссом, невозмутимо потянулся к бутылке, налил себе старого портвейна и, медленно смакуя вино, ответил:
— Мне понятно ваше любопытство, профессор. Если бы это не было сопряжено с некоторыми неудобствами для меня, я с удовольствием лег бы под ваш скальпель. Во имя… науки, — пояснил он после пары более глубоких глотков.
Профессор дружески похлопал Бусса по плечу. Неожиданный приступ веселости мешал ему выговорить следующую фразу и он комично ерошил свои седые височки.
— Ты… ты… в конце концов, превосходный малый, Бусс! — наконец справился он с хохотом, ценою повышения голоса до высоченного фальцета. — Хотя и истребляешь неимоверно много портвейна, — добавил старик с деланным отчаянием, спадая на октаву ниже.
— Свойство, вытекающее, надо полагать, также из особенностей строения моего мозга.
— Занятный экземпляр!.. Клянусь нашим общим предком pitecantropus'ом, занятный экземпляр!
Старый ученый снова залился добродушным, веселым смешком.
Разговор происходил в лаборатории профессора Эрстера, оборудованной ему, во внимание к его научным заслугам, правительством Союза. Деятельность старого ученого была довольно разносторонней. От изучения законов наследственности он переходил к исследованию органов внутренней секреции, от условных рефлексов к широким химическим опытам над живой и мертвой материей. Несмотря на свои 70 лет, он за последние годы обогатил науку целым рядом чрезвычайно ценных открытий и исследований в различных областях научной мысли. Последняя опубликованная им работа «От моллюска до Homo Sapiens‘а» и послужила как раз темой предшествовавшей веселой беседы с Буссом.
Бусс — оригинал и парадоксалист, фантазер и мечтатель, — «мыслящий навыворот», как в насмешку называл его старик, — считал себя почему-то учеником профессора и его прямым последователем. Он глубокомысленно уверял старого ученого, будто они оба идут к одной и той же цели, только различными путями. Кто скорее дойдет? По мнению Бусса, это являлось еще спорным вопросом.
Сейчас Бусс тянул свой портвейн, а профессор Эрстер насмешливо посматривал на него через очки и лицо его лучилось от тысячи веселых морщин.
— Итак, вернемся к нашей беседе, — солидно предложил Бусс, когда бутылка наполовину опустела.
— Ого! Так тебе угодно свою болтовню считать беседой? — с легким подзадориванием спросил старик.
— Всенепременно.
— Ладно! Беседуй! А я займусь делом. — Профессор поплотнее усадил свои черепаховые очки на нос и зазвенел склянками. — Ты, надеюсь, извинишь меня?
— Вы мне не помешаете, дорогой метр. Итак, как я уже имел честь заявить, я считаю, что современная наука, во всей ее совокупности, стоит на ложном пути. Все наши кропотливые изыскания наводят смертельную скуку на человека с изощренным мыслительным аппаратом.
— Короче говоря, на тебя? — подмигнул сам себе старый профессор.
— Разумеется и на меня также, — Бусс сделал скромное лицо и отпил из стакана. — Что достоверного знает наука о процессе зарождения идей? Ничего. О функциях ганглий в работе мозга? Ничего. А как вы учтете влияние на живой организм чрезвычайно мощных, но совершенно неведомых нам факторов мирового пространства? Один из этих факторов недавно открыл Милликен. А наука об этом до последнего момента даже ничего и не подозревала. А сколько таких факторов еще ждут своего открытия! Нет, это слишком сложно для человеческого мозга. Оказывается, гораздо удобнее иметь в запасе универсальный «фактор», уже не раз сослуживший мыслящему человечеству службу, когда нечем было крыть— старенького боженьку. Да впрочем, многие серьезные ученые так и поступают.