А время идет, а версты бегут.
Обстановка в вагоне самая мирная. Чичиков все время рассказывает глуповатые, но смешные анекдоты. Блондинка от души хохочет. Девочка-подросток примостилась около, тоже смеется. Подхихикивает и молодой человек в бархатной толстовке.
Незаметно перешли на страшные истории. Центр внимания перемещается к инженеру с улыбкой Вольтера. Этот рассказывает картинно, живо и интригующе. Девочка попеременно раскрывает от волнения то рот, то испуганные глаза.
— Лиля, ты смерила себе температуру? — крикнула круглая дама дочери.
— Нет, мама.
— Сейчас же поставь градусник. Скоро четыре часа. Сколько было утром?
— Тридцать семь и пять.
Жбанков насторожился.
— Что за чертовщина? Неужели с этой стороны? Да нет, быть не может. Просто, совпадение… А что если и вся телеграмма плод его фантазии… Жбанкову видно девочку. Она смотрит на него и краснеет, не знает, что делать с термометром. Жбанков отворачивается и бесцельно смотрит в окно.
Местность — однообразная. Песчаные холмы и редкие перелески. Похоже, будто поезд идет по кругу, в сотый раз пробегая одно и то же место.
А время идет, версты бегут.
Болтовня прекратилась. В отделении разлилась вязкая, томительная скука. Ждали станции, где можно запастись кипятком и пообедать. Блондинка, одев пенснэ, смотрела в окно. Инженер читал газету.
— У вас хорошее зрение? — обратилась к нему девушка. Сколько верст мы отъехали?
Инженер придвинулся ближе и, умышленно стараясь дышать ей в затылок, стал ждать верстовой будки.
— 324, — сказал он и вынул часы. Скоро будет большая станция. Можно пообедать. 325… Поезд идет ходко, ровно верста в минуту, Жбанков машинально, по привычке, вслушивался в разговор. Он тоже ждал этой станции, где встречаются поезда. Бессознательно следил за убаюкиващим ритмом колес, мысленно повторяя про себя:
— Температура… температура… температура… — На низких нотах отбивал жесткий тысячный. Ему вторил соседний, на более высоких:
— Тридцать семь и пять… Тридцать семь и пять… Триста семьдесят пять.
Жбанков даже привскочил на месте. Если бы кто-нибудь следил за ним в эту минуту, его инкогнито было бы разгадано.
— 375! Идиот! Как я не сообразил раньше? Сердце останавливается, температура 37,5 — поезд остановят на 375-ой версте! Ясно, как кофе!
Вагоны застучали по стрелкам. Поезд подходил к станции.
— Подсядет кто на этой станции или нет? — соображал Жбанков и мысленно принялся комбинировать дальнейший план действий. Ему неожиданно стал понятен взгляд одного из пассажиров, несколько минут тому назад брошенный на красную ручку тормозного крана. Таких случайных взглядов не бывает…
Скулович остановился и с улыбкой обратился к хозяйке дома:
— Пока мои пассажиры закусывают, с вашего разрешения, я также выпью стаканчик винца…
— Конец? — спросил слегка задремавший Кумов.
— Пока только маленький антракт, для подкрепления сил, улыбнулся Скулович.
— А вам уже, дяденька, приснился конец? Любопытно знать какой? — засмеялся Залкинд.
— Жбанков влюбился в блондинку и Кумова пригласили на свадьбу, — пробасил Гапченко.
— Угодно дослушать? — спросил Скулович.
— Просим, Иван Станиславович, — загалдели гости.
— Было часов восемь вечера, когда поезд двинулся дальше. Все пассажиры отделения, не исключая паралитика, побывали на станции. Теперь в отделении прибавилось еще двое. Один примостился у выхода на площадку, другой рядом с паралитиком на продольной скамейке. Это был широкоплечий, добродушный и красивый парень, с ясными, смеющимися глазами. Кожаная куртка ему, должно быть, досталась по наследству, была заметно узка и вот-вот грозила лопнуть по всем швам. Когда отворялась дверь из соседнего отделения, она неизбежно ударяла его по плечу. Парень только добродушно почесывался.
— Пересядьте, товарищ, сюда, пока вас не зашибли, — предложил, подвигаясь, пассажира лицом Чичикова
— Ничего, мы привыкши, — раскатисто ответил богатырь, скашивая смеющиеся глаза в сторону паралитика. Он осмотрел несчастного инвалида с головы до ног и, повидимому, остался доволен результатом своей наблюдательности.
— Что, брат, ручка не действует? — дружелюбно спросил весельчак.
Жбанков заметил, как при слове «ручка» один из пассажиров быстро метнул глаза в сторону тормозного крана. «Второй раз!» — отметил себе Жбанков.
— Ты ее, друг, на ночь водкой с перцем натирай, как рукой снимет. Со мной было такое! — подмигивая, советывал инвалиду веселый парень.