— Тут, уж, конечно, приходится верить вам на слово.
Она раздраженно повысила голос.
— Разве я так отвратительна, дон Боб?
— Что вы! Про вас можно сказать, что вы… вполне развились. В вас исполнились обещания юности.
Мать девушки снова подхватила золотую нить разговора.
— А как же на счет пезос? Ах, да, пезос. Мы и здесь вполне культурные люди, не правда ли, сенора Вальдез? Я думаю, что во многих нарядных гостиных такие же вдовы, как вы, имеющие красивых дочерей, так-же точно говорят о пезос, назначая цену за молодость.
— Как странно вы разговариваете, дон Боб!
— Я согласен с вами, что мы уклонились от сути разговора, А, ведь, мы говорили о покупке Бониты. Я, конечно, мог бы перекинуть ее через седло и увезти ее отсюда. Но я не стану этого делать. Вы получите этот мешочек с деньгами, сенора, а в день свадьбы еще такой же мешочек.
Коричневая рука впилась в деньги.
— Хорошо, — пробормотала сенора Вальдез, — а когда же свадьба?
Мужчина встал,
— Дни меня не молодят. Скажем, — в течение недели.
Веселый и бодрый ехал он через деревню к дону Торрито, к человеку, продавшему, по словам Бониты, душу дьяволу.
Но дьявол, вероятно, заплатил ему очень щедро, потому что дон Торрито мог жить в большой гациенде и держать двух слуг. И, может быть, его сатанинское величество знало, за чем ездил дон Торрито по ночам в пустыню.
Когда дон Боб подъехал к дому дона Торрито, тот с помощью вспотевшего слуги влезал на лошадь. Короткая ножка мексиканца долго и напрасно тянулась к стремени. Наконец, он сделал последнюю отчаянную попытку и поймал ногою стремя. Дон Торрито одновременно вздохнул с облегчением и выругал слугу.
— Ах. дон Боб, — воскликнул он жирным голосом. — С годами теряешь ловкость. Я еду на разведки. Дела плохи. Мне сообщили, что пойманы трое из шайки. Говорят даже, что опознан их предводитель Аль-Койот.
— А если так?
— О, если так… то это очень плохо. За его голову уплатят тысячу пезос, и где же он будет в безопасности?
— Птицы здесь плохо кормленые, — задумчиво произнес дон Боб, но зачем же давать им жиреть на таком нежном мясе, как ваше? Чего стоит жизнь человека, который ищет денег за кровь Эль-Койота? У него есть друзья…
— У него есть друзья, но это было вчера. Сегодня его единственный друг, может быть, я. Но мы шутим. Я вернусь до утра. А пока…
— А пока вы можете мне привести мешек-другой с деньгами. Я отдал последний сеноре Вальдез. Для свадьбы нужен еще один мешок.
Глаза Торрито стали совсем круглые.
— Сумасшедший, сумасшедший! Вы и за треть купили бы эту мексиканскую девченку. Да и к чему свадьба?
— Может быть потому, что мне так хочется, может быть, просто, потому, что сейчас весна.
— Весна! — Торрито засмеялся. Это я еще могу понять, — но женитьба больше напоминает зиму. Ну, я еду. Так что же мне сказать Аль-Койоту, если я его встречу?
— Скажите ему, чтобы он ничего не боялся. Тот, кто захочет получить деньги за его голову, должен знать, что его ждет…
Многозначительный разговор окончился.
Торрито дал шпоры лошади.
— В эту ночь, в дальнем конце деревни, разыгралась одна из незаметных житейских трагедий.
— Два мешка с золотом, дура, — кричала старуха, — столько золота за твое грязное черное тело.
— Он такой старый, — ныла Бонита.
— Старый! Ему едва ли тридцать лет, он красивый и сильный.
— Он меня поцеловал, — девушка сделала гримасу. — Мне гораздо больше нравился, когда меня целует Педро.
— Так ты можешь получить и Педро. — Дон Боб говорит, что нет.
— Дурочка, ты скоро поумнеешь. Мужья слепы, Бонитами часто уезжают.
Глаза девушки заблестели.
— Мне это кажется очень смешно, но если ты хочешь, я выйду за него замуж… но ненадолго.
Уверенная в победе, мать погладила дочь по черным волосам.
— Ты выйдешь замуж через два дня. И ты не пожалеешь, не очень пожалеешь.
Она отошла к печи и стала готовить ужин.
Дон Боб встал на рассвете и выехал за деревню. Он останавливался, чтобы последить за пчелами, собирающими с цветов мед, слезал, чтобы понюхать росший у дороги жасмин. И радовался всему, как ребенок. На повороте дороги из кустов вдруг вынырнул юноша — мексиканец и поднял руку.