Всадник остановился, оглянулся направо и налево и спросил:
— Ну, в чем дело?
— Бонита и вы, — просто ответил Педро.
Дон Боб соскочил с лошади. Он был гораздо выше юноши и с любопытством заглянул в его смелые глаза. Потом улыбнулся.
— Что же дальше?
— Я люблю Бониту, — все так же просто сказал юноша.
— Так почему же, к чорту, вы не женитесь на ней?
— У меня нет мешков с золотом, сенор.
Дон Боб рассмеялся.
— Хорошо сказано, друг мой! Пусть это положит начало, — он вынул монету и бросил ее юноше.
Монета упала на землю.
— Сенор, — Педро говорил торопливо, точно боясь, что голос изменит ему, — счастья не может быть без любви. Мне так говорил падре. Откажитесь от Бониты, разве вы можете купить ее душу? Я люблю ее уже много лет, сенор, и душа ее принадлежит мне.
— Вы читали слишком много романов, Педро. Люди постарше вас и меня говорят с достоверностью, что женщины не отягощены таким грузом, как душа. Кроме того, я заплатил деньги только за ее тело. Вам же посоветую заняться другими девушками. Со мной, по крайней мере, они никогда не упрямились.
Дон Боб сел верхом, а юноша крикнул ему вслед.
— Один из нас все равно умрет!
Два дня спустя священник беспрекословно произнес слова, которые, по мнению людей, соединяют мужчину и женщину воедино.
Бонита спокойно стояла рядом с мужчиной. Потом она поцеловала его как ребенок, и повела за руку к домику, который он купил.
Она быстро и радостно разбирала немногие принадлежавшие ей вещи. Он смотрел на нее и горло его сжималось оттого, что сегодня воплощались в действительность его надежды. Они заживут новой жизнью и строить ее начнут сегодня же.
Вечером они весело купались в реке и в сумерках сидели у дверей дома. Он обнял ее, но она выскользнула из его рук. Тогда он поймал ее и, притянув к себе, поцеловал в шею и в голову. Но глаза ее засверкали и мелкие зубы впились в его руку.
— Я этого не люблю, сенор Боб.
Он опустил руки и сказал:
— Так я не буду этого делать.
Он молча курил, пока девушка ловкими движениями плела корзину.
— Бонита, откуда появляются на свет дети?
— Падре приносит их, — пальчики продолжали усердно плести.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
Стемнело. Маленькие пальчики выпустили неоконченную корзину. Глаза Бониты были закрыты. Он взял ее на руки, отнес в комнату и положил на кровать. Она сонно открыла глаза, улыбнулась ему и снова заснула.
Как бегущий сам от себя человек, зашагал дон Боб к гациенде Торрито.
— Надеюсь, что у этого свиньи есть виски, — бормотал он.
Час спустя из дверей гациенды вышла, пошатываясь, странная фигура. Щеки человека были в красных пятнах, глаза бессмысленно уставились на луну, заливавшую светом долину и пустыню за ней. Дон Боб раскланивался со своей тенью и напевал пьяным фальцетом.
Но когда дон Боб проснулся на рассвете возле гациенды, ничто уже не напоминало ему о слишком большой порции выпитого ночью виски. Он окунул голову в стоявшую возле дома бочку с водой, взял одну из лошадей Торрито и уехал. После часовой прогулки он почувствовал сильный голод и вернулся назад.
Возле гациенды он увидел Торрито.
— Вы рано выезжаете, — приветствовал его мексиканец, — а новости плохие, плохие. Две ночи тому назад солдаты нашли главную пещеру, конечно, забрали все.
Глаза дон Боба сузились.
— Как же они нашли пещеру?
— Какие вы задаете вопросы! Разве я вам не говорил, что поймали троих из шайки. Но кроме того в Ларедо ходят слухи, что Эль-Койот все еще в этих местах. И говорят, что Эль-Койот не мексиканец, а американец.
Дон Боб задумался, потом сказал:
— Пошлите к Боните мальчика. Пусть он ей скажет, что я вернусь только вечером. Ваши новости задали мне работы.
Для Бониты день прошел в труде, а вечером явился Педро. Юноша так странно смотрел на нее, что Бонита рассмеялась и спросила:
— Ты думал, что меня съели?
— Где он? — спросил Педро, мрачно опустив глаза.
— Дон Боб? Кто знает! Он ушел вчера вечером.
— Я видел. Это хорошо, что он ушел. Ах, Бонита, если бы он только тронул тебя! — В глазах юноши блестели горячие слезы.
Она увидела отчаяние на его лице и порывисто обняла его руками за шею. Он привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. Потом она отшатнулась, сжала на груди руки, точно пытаясь удержать бьющееся сердце, кивнула юноше и убежала в дом.
Ее часто целовали и прежде, но это было совсем иначе, чем теперь. Произошло что-то таинственное и сразу померк весь мир вчерашнего дня. Она сидела, тяжело дыша, отдаваясь неясным, но сладким мечтам.