Так застал ее дон Боб. Она молча поставила на стол еду, и они так же молча закончили простой ужин.
Когда стемнело, они сидели у дверей и к ним подошел священник.
Вдруг среди темных деревьев у дороги раздалось три резких свистка. Дон Боб вскочил, потом, не говоря ни слова, вошел в дом, взял два револьвера и исчез во мраке.
Из темноты до Бониты и священника доносился шепот, потом раздался крик, выстрел, звуки быстрых лошадиных копыт. Потом — молчание.
Бонита и священник бросились к деревьям. На дороге, лицом вниз, лежал дон Боб. В вытянутой руке его был зажат револьвер.
С трудом приподняв его, они общими усилиями перетащили его в его жилище. Там Бонита испуганно смотрела, как перевязывал священник колотую рану в боку дон Боба.
Два дня был дон Боб без сознания, потом спокойно заснул и на третий день попросил есть. Когда Бонита накормила его, он поблагодарил ее глазами и снова заснул. Ее холодная рука на его лбу облегчала его.
Силы возвращались к нему с каждым днем. Раз как-то Педро зашел узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. Но дон Боб только покачал головой и засмеялся, как человек, которому пришли в голову забавные мысли.
Настал день, когда дон Боб зарядил ружье, привязал к седлу узелок с провизией и сел верхом на лошадь.
— Я уезжаю на две ночи, — сказал он Боните, — а на третий день вернусь домой, если этого пожелает множество твоих святых.
Дни медленно проходили для Бониты, но вечером приближался голос Педро, певший старую песню о любви и вине. Она крепко сжимала руки, прислушиваясь к приближающемуся голосу. Что-то толкало ее к открытой двери, что-то древнее, как мир, молодое, как весна, и более сильное, чем рука судьбы. Голос певца умолк. Тихо. Бонита встала и пошла.
На второй день вечером по сухому руслу реки ехал всадник. Потом лошадь его прыгнула в сонную реку и вышла на противоположный берег. Всадник похлопал лошадь по мокрой шее и улыбнулся, как человек, который выполнил свою задачу и теперь возвращается домой. Потом улыбка вдруг померкла., Совсем близко впереди, в свете луны сидели юноша и девушка. И всадник увидел, как девушка притянула к себе лицо юноши и поцеловала его.
Рука всадника нащупала в темноте ствол ружья. Перед глазами дона Боба стоял туман: только нажать курок, всего одно движение. На руках державших ружье, вспухли синие жилы.
Но дон Боб повернул лошадь и проехал стороной. Дома он сел и стал нетерпеливо ждать.
Прошел час. Он вытер пот со лба.
За дверью послышались звуки шагов и остановились.
— Завтра, — сказал голос Бониты.
— Да, — ответил Педро.
Девушка вошла. Рука обвилась вокруг ее талии, другая тяжелая ка легла ей на рот. Он продержал ее так несколько минут, как в тисках, потом бросил на кровать.
— Дон Боб! — вскрикнула она.
Не оборачиваясь к ней, мужчина ответил:
— Да, дон Боб к несчастью вернулся. Где ты была?
— В лесу у реки.
— С кем?
— С Педро.
— Ты любишь его?
— Да, мы вместе с детства.
Мужчина прошелся по комнате, потом сел. Бонита тихонько подошла к нему. Потом нерешительно села к нему на колени.
Он напрасно искал в ее лице следов грусти. Оно все сияло радостью.
— Знаешь, тебе придется найти другую Бониту, — сказала она, — я не могла бы любить тебя так, как его. Ведь, ты уже старый.
Дон Боб наклонился неловким движением поцеловал ее.
— Ложись спать, Бонита, — сказал он, — утром мы еще поговорим.
На заре дон Боб сошел с лошади возле хижины Педро. Когда он вошел, юноша поднялся на локте и лицо его побледнело.
— Бонита сказала мне, — произнес дон Боб.
Крик застрял в горле юноши. Дон Боб покачал головой.
— Я не сделал ей вреда, — я пришел сюда.
— Вы правы, что хотите убить меня, а не ее, — голос юноши дрожал.
Дон Боб закурил папиросу.
— Нет, Педро, я просто уезжаю отсюда. У вас с Бонитой остаются деньги, вы купите себе свиней и корову и будете счастливы.
Юноша плохо понимал, но схватил большую волосатую руку мужчины в трепетно спросил:
— Но почему?
— Потому, что мне так нравится. Но, главным образом, мне не хочется огорчать черноглазую девочку.
Он вскочил на седло, когда первые лучи солнца коснулись долины.
Дон Боб остановился у дверей дома. Бонита выбежала к нему навстречу.
— Я уезжаю, — сказал он почти весело, — но тебя оставляю в хороших руках.
Он поиграл поводом.
— Может быть, ты когда-нибудь поймешь, а, может быть, и нет. Мы оба с тобой ни слишком хорошие, ни слишком плохие люди. Но есть люди, которые смотрят на жизнь светлыми глазами, а другие спотыкаются, как во мраке. Я — как раз из них. Я похож на маленького мальчика, который плачет и сердится потому, что не может получить луну.