Капрал завертелся на своей лошаденке, замахал рукою, что то кричал, хрипел, ругался, видно. Но слабый голос его потонул в стонах и воплях обезумевшей толпы. Тогда и он, махнув рукой, тяжело слез с лошаденки и тоже жадно приник к холодной грязной воде.
По его приказанию, конвойные поили обозных лошадей и потом поливали их мокрые, потные головы.
Развязали пленников и стали раздавать им краюхи хлеба…
Капрал подошел к одной подводе и озабоченно поднял шинель. Тяжелый запах гнили ударил ему в лицо. Он отшатнулся. На подводе лежало пять трупов. Страшные, почерневшие лица, стекляные открытые глаза, по которым ползали жадные золотистые мухи…
— Куда ты, Сидорыч, падаль эту волочишь? Эва! Как провоняли! — сказал конвойный, — сбрось их!
— Сбрось! — проворчал капрал: — Эх, ты! А кто за них отвечать будет? Ты?.. По счету принял, по счету и сдать должен… по воинским регулам!
— Да не довезешь! Смотри… Вишь, разварились как! Пятый день ведь тащим… А кака теплота!
— Хучь кости довезу, — упрямо сказал капрал и торопливо покрыл шинелью трупы.
— Этта куда ж вас гонют? — шопотом спросил старик молодого парня, который лежал около него и неподвижными глазами смотрел в голубую высь.
Парень не отвечал.
— Куды гонют, — отозвался другой, — сказывают, в горы, железо, вишь, копать…
— К заводам нас приписали, — сказал угрюмо третий.
Старик глубоко вздохнул и перекрестился.
— Далече до гор то?.. Уж вторую неделю мучаемся. Народу что передохло… животина тоже. Как город, так покойников и сдаем… десятка два уж сдали.
— Горы те скоро увидишь, — тихо ответил старик. — Вот как поле минуешь, да лес пройдешь — тут их и увидишь… Словно тучи черные станут горы те на краю, где небо с землею сходится… горы те Уральские, — сказал старик и замолчал.
— Знаю я эти горы, — тихо заговорил он опять, наклоняя свою белую голову. — Сам оттуда бреду… Вынес господь из ада кромешного, голубь ты мой! Гиена там огненная!.. Горы те… Царство сатанино!.. и царствует там Нелидов Никитка… зверь сущий во образе человеческом! Верный раб Антихристов! Православных в железах держит… Одних к печи огненной прикует, — те день и ночь в огне горят. Других под землю угонит, — те света божьего не видят… До пупа земли, вишь, рсется… Землю матушку терзает!.. Горы сверлит!.. Леса зеленые с плеча рубит! Реки светлые городит да мутит! Все он, пес адов, возмутил. Небо дымом коптит… Солнце тьмой застилает.
— Почто же он энто? — спросил парень, поворачивая свое лицо к старику.
— А так… по приказу Антихристову, значит… Ему, вишь, сам Антихрист приказал… Петр Самозванец… Антихрист чортов, слуга дьяволов… ему приказал, а он сполняет.
Страстный топот старика привлек еще несколько слушателей. Подползли. Слушают. Затаив дыхание, слушают… И все громче, вдохновеннее делается речь старика.
— Железо, вишь, достает! А для ча те железо? Ножи да мечи делать, чтоб православных губить. Тех, кто за Христа стоит… Цепи куют, чтоб православных узами терзать! Так и в писании сказано… Известно… Оружие себе Антихрист готовит… А в нутро-то гор лезут, чтоб нечистые народы Гогу и Магогу оттеда осломонить! В горах эфтих каменных, по приказу господню, народы энти нечистые заключены на веки вечные… А как нечисть эту богопротивную выпустят, — застонет Русь православная, матушка! И до второго пришествия стонать будет! И раздаст Антихрист Гоге и Магоге ножи и мечи… и почнут они…
— Ты тут о чем это, божий старичок, речи ведешь? А? — спросил подозрительно подошедший капрал.
— Про житье-бытье горькое ребятам сказываю… хошь, и ты послухай, — пробормотал, несколько смутившись, старик.
— То-то… смотри! Зря не болтай чего… А то лопатри скручу, да к воеводе… — проворчал капрал.
— Далече еще до Урала то? — вдруг спросил он.
— Коли вскачь поскачешь, в два дня доспеешь, а коли так, на четвереньках, — так и в неделю не доползешь — сухо ответил старик, не подымая глаз на капрала.
— Сидорыч! — подь-ка, — крикнул конвойный, возившийся около подводы.
Капрал заковылял к подводам. Старик помолчал, оглянулся, и тихим шопотом продолжал:
— Жили мы там в скитах, голубь ты мой!.. Старой веры мы, истинно православной. Двумя перстами крестимся!.. И старик набожно перекрестился. — Жили мы там тихо и мирно, в чащах лесных, у рек чистых, текучих, говорливых… Вдали от дьявольской суеты… Жили, спасались, за Русь святую господу Исусу Христу и Пречистой его матери молились. Души свои от сетей дьявольских спасали… И наслал господь нам испытание велие. Принесла к нам сила дьявольская пса адова, — Нелидова — энтого Никитку… По приказу, говорит, царскому… А ведомо нам, кто царь то… Антихрист Петр Самозванец, немецкий в…. Все, говорит, мое: и горы, и леса, и реки, что на земле, и что под землею, — все мое. — Сказал он сие и почал он леса рубить, горы рвать, нутро земли терзать! Труб настроил адовых, что огнем денно ношно дымом смердят, да небо божье коптят… Нарушил он спокой земли-матушки. Стоном застонала она, горы и леса, небеса господни дымом помрачились, да копотью. Православных нагнал тысячи тысяч!.. И все в вервиях… Вот, как не вы… Да в цепях железных… Озверел Никитка пес… и люди те озверели! Дотоле была у нас в горах тишина да благоденствие. А как он пришел, убийства пошли, татьба, мятежи… Острогов настроил, и сидят там ноне не люди — не звери, цепями и кольцами скованные.