Нелидов тяжело опустился на скамью и задумался. Он словно сразу постарел. В комнату вошел сын его Семен с какими-то бумагами, протянул их отцу и хотел что-то сказать.
— Сегодня ты в Санктпетербурх едешь! Сбирайся! — отрывисто сказал Нелидов, не глядя на него.
Семен обомлел. Он стоял, выпучив глаза.
— Я?!.. в Санктпетербурх?!.. наконец пролепетал он.
— К светлейшему князю Меньшикову свезешь подарок… Укладайся, сегодня и поедешь. — Нелидов указал сыну на дверь.
Семен, пошатываясь, вышел из двери, тихо закрыл ее за собой, постоял в корридоре у дверей… взялся было за ручку, потом прислушался и, махнув рукой, кинулся бежать по корридору.
ГЛАВА ПЯТАЯ
НЕЛИДОВ шел по темному корридору, остановился у маленькой железной двери, открыл ее огромным резным ключем, согнувшись, про — лез в темную дыру и захлопнул дверь… Ключ опять заскрипел.
Потом он высек огонь, зажег толстую восковую свечу и осветил своды какого-то хода, осветил лестницу, спускающуюся куда то вниз. Осторожно спустился по склизким ступеням, открыл еще одну железную дверь и очутился в сыром подвале с низкими сводами. На полу лежали мешки. Много мешков. Вдоль стены стояли огромные сундуки, окованые железом.
Он подошел к одному мешку, засунул руку и вытащил горсть новых серебряных «крестовиков». Свет заиграл на их чистом серебре. Нелидов посмотрел на рублевики, потряс их на ладони и высыпал их опять в мешок. Серебро зашуршало в мешке, заговорило…
Он открыл большой сундук, наклонил свечу, и свет озарил груды самоцветных уральских камней. Они не были отшлифованы, но все же разноцветными искрами дикие аметисты, изумруды замерцали во тьме. Нелидов внимательно перерыл их и, отобрав десятка три самых крупных и ярких, сложил их в мешок. Потом он открыл другой сундук, — там был ссыпан золотой песок, тут же лежали самородки разных размеров. Нелидов стал отбирать…
— В Санктпетербурх… — забормотал он. — Светлейшему, все светлейшему, а он пущай сам што кому… Ему виднее… Матушке — царице Катерине Алексеевне… осударю цесаревичу на зубок… князьям разным сиятельным… графьям… владыке митрополиту… милостивцам питерским… деньщикам, холуям царским… псам дворовым, штоб не лаяли, — бормотал старик, и злая усмешка кривила его сухие губы.
…В это самое время в другом подземелье, под черной башней, упорно визжала пила и неумолчно гремела тяжелая кандальная цепь… Маленькое слепое окно под самым потолком слабо освещало это подземелье, освещало какую-то черную косматую фигуру, которая рвалась на цепи куда-то в темный угол и хриплым шопотом повторяла:
— Пили!.. Пили!.. Федька! Пили скорее!..
— Слышишь — пилю, — отвечал из темного угла чей то молодой голос. — Да, вищь уморился.
— Коли уморился… бросай мне пилу то!.. Я попилю!.. — хрипела черная фигура, гремя цепями. — Ну, кидай, что ли!
Но, в ответ, пила завизжала еще отчаяннее в темном углу.
— Вот, выберусь из этой ямы… — хрипел черный. — Будь я проклят, ежели Никитке башку не прошибу!.. Вот тогда, Федька, ты на хозяйке женишься, хозяином сам будешь, а меня приказчиком бери!.. Возьмешь, голубь?..
«Голубь» не отвечал… В темном углу визжала его пила и гремела цепь.
— Из-за бабы ты, Федька, к чорту в зубы попал… Дурак ты, Федька!.. Здря влип!.. У-у и подлые же энти бабы!.. Завсегда нашего брата круг пальца обведут! Вишь, овца — овцой, а у матерого волка зуб выдрала— ключ уперла!., да сама еще пилу притащила!.. Эдакого чорта, как Никитка, не убоялась!.. Ну, и стервы бабы!
А коли б не она, — давно мы б с голоду подохли… Ну, и баба!
Визг пилы вдруг прекратился…
— Ну, почто не пилишь?… Кидай ее ко мне!.. Чего ей зря на полу лежать?.. Ш-ш-ш… — вдруг зашипел он, — никак идут?!..
В подземелье вдруг наступила мертвая тишина.
Ключ заворчал в замке. Заскрипела на ржавых петлях дверь у самого потолка… Отворилась со стонами и рычанием, и дневной свет прорезал тьму подземелья. На пороге двери у самого потолка стоял сам Нелидов. Наклонившись, он пристально смотрел на заключенных.
Федор, бледный и худой, в разорванной рубахе, впился своими синими воспаленными глазами в острые немигающие глазки Нелидова…
— Антихристов слуга!.. Кровопийца!!.. Будь ты проклят!! — вдруг захрипел черный, потрясая кулаками и кандалами.
Нелидов перевел на него свой жесткий взгляд и не сказал ни слова… Дверь опять застонала, опять зарычала, опять заворчал ключ в замке… и снова могильная тишина и мрак спустились в подземелье…