— Очень уж отлично. А я пока в порядок себя приведу.
Через час Вахромей был уже у Чурина[19]).
— На портяночки бы мне товарцу, — с деланной скромностью попросил он.
— А это на базар вам надо, землячек, — небрежно бросил молодой приказчик. — У нас такого товара нет.
— А вон, кубыть, штучка-то подходящая — ткнул Вахромей пальцем на полку.
— Попал пальцем в небо! — фыркнул приказчик. — Это шелк называется!
— А дозвольте глянуть.
— И глядеть нечего!
Но стоявший неподалеку пожилой приказчик, краем уха прислушивавшийся к разговору, вдруг схватил с полки кусок шелку и, отстранив молодого, строго сказал ему:
— Молод еще, с покупателем обхождения не знаешь! Нужно разбирать, кому товар отпускаешь!
И, заискивающе улыбаясь Вахромею, добавил:
— Пожалуйте, ваше степенство! Товарец не дурной, но едва ли взглянется вам: не первосортный… Можем и лучше подобрать!
— То-то! — самодовольно произнес Вахромей.
— Мальчик, стул господину приискателю, — юлил опытный продавец, сразу раскусивший покупателя.
Прилавок покрылся штуками разнообразных шелков.
— Почем? — небрежно спрашивал Вахромей.
— Семь с полтиной-с.
— А дороже есть?
— Вот кусочек московской работы, на двенадцать рубликов будет, специально для хорошего покупателя держим, — вытащил продавец из под груды товара. Правда, полчаса тому назад он цену этого куска назвал в семь рублей, но Вахромей, засыпанный материей, словами, смущенный непривычной обстановкой и занятый тем, чтобы не обнаружилось его смущение, не заметил этого.
— Подороже нет?
— Дороже не бывает-с! — посовестился, наконец, приказчик.
— Ну, ладно! Заверни!
— Сколько-с прикажете? — подсунулся опять молодой приказчик.
— Чего сколько?! Сказал, заверни всю штуку!
— На костюмчик не прикажете ли, ваше степенство?
— Костюмчик? Ничего… покажи-ка!
— Вот-с! Бархат первый сорт!
— Дерьмо! — обнаглел вконец Вахромей. — Показывай, что нинаесть лутчий. Знаешь, кто покупает?
А по магазину уже пошел шепот:
— Из тайги приискатели вышли!
— С богатого ключа должно быть!
Управляющий, занимавшийся с какою-то дамочкой, передал ее подручному, а сам придвинулся к Вахромею, зорко поглядывая за продавцами, которые его обслуживали.
— Ты что же это, Иваныч, — строго сказал он пожилому приказчику, рассыпавшемуся мелким бесом перед Вахромеем, — нешто так с хорошими покупателями обходятся? Мальчик, подайте его степенству кресло из конторы.
— Ничего! Мы народ простой! — млел Вахромей.
— А насчет бархату, — не рекомендую — интимно продолжал управляющий. — Не для вас. Для вас получше выберем. Ей, ребята, ну-ка разбейте новую кипу для его степенства. На первый сорт товарец, а всего на трояк дороже этого.
— За деньгами не постоим!
Через час Вахромей выходил от Чурина. Впереди два мальчишки несли покупки. На Вахромее был новый бархатный пиджак, широчайшие плисовые шаровары, запрятанные в высокие охотничьи сапоги, голубая канаусовая рубашка, подпоясанная шелковым поясом с кистями. Ноги были обмотаны шелковыми портянками.
Провожал его весь штат магазина во главе с управляющим.
— А портного, не извольте беспокоиться — через час пришлем самолучшего — говорил он, нагибаясь.
К подъезду подкатил лихач.
Вечером Пал Максимыч и Вахромей были в театре. Сидели, по настоянию Вахромея, в первом ряду. В антракте пошли в буфет.
Проталкиваясь сквозь толпу, Вахромей вдруг на секунду приостановился и, сделав какой-то неуловимый жест рукой, торжественно воскликнул:
— Не чисто берешь! Учиться еще надо!
В руке он сжимал руку какого-то подозрительного вида парня. Парень извивался, как уж, и глухо стонал.
— В карман залез, стервец, — пояснил Вахромей столпившимся вокруг него. — Да еще молод. Вперед поучиться надо. Нешто так в карман лазают? — учительным тоном обратился он к вору, — эх ты, мелочь! И Вахромей оттолкнул его от себя, чуть-чуть надавив ему кисть и слегка повернув ее в своей руке. Вор дико вскрикнул.
— Чего кричишь, дурашка, ведь не бьют тебя! Иди себе.
Воришка с воем выскочил из театра с вывихнутой рукой.
— Недель шесть за это ремесло не возьмется, — самодовольно сказал Вахромей.