Малайцы так не любят беспокоить себя работой, что уверяют, что один из их любимых плодов съедобен только тогда, когда сам падает с дерева Когда плоды начинают созревать, малайцы огораживают дерево, чтобы защитить его от животных. Внутри загородки они строят хижину, в которой сидят и жуют бетель, пока плоды не созреют и не упадут сами.
В джунглях все, даже живущие там европейцы, носят туземную одежду. Эта одежда состоит из «саронга», что означает обертка. Она похожа на мешок, фута в четыре длиною и такой же ширины. Этот мешок одевают через голову и умеют очень красиво драпировать. Женщины носят еще короткие кофты. Саронги шьются из ярких шелков, прекраснейших оттенков.
СОЗВЕЗДИЕ «ДЫМТРЕСТА»
Юмореска И. Ивановича
Иллюстрации В. Селиванова
Светила обычно окружены спутниками.
В Дымтресте ждали нового Зава.
Канцмуравейник подтянулся. Никто не опоздал более 120 минут, кроме Сюкина. Сюкин был ответственным хранителем журнала своевременного прихода ни службу, или сокращенно: Жохр. Когда он вошел, крысовод Притыкин, заведующий архивом, громогласно ему объявил:
— Большой рефрактор наготове!
— Как звездное небо? — спросил Сюкин.
— «Сириуса» пока невидно. «Малый Пес» исжевал себе всю бороденку. «Глаз Тельца» вылезает из орбиты, — волнуется.
— По чему заметно?
— По «Млечному пути» ходуном ходит.
Сюкин хихикнул.
— Временное затмение… Жди каникул…
Завхоз Гужеедов перетряхал золу в печке. Рассердился.
— Опять— тарабарщина? Волынщики…
— He тaрабарщина, астрономия, — пояснил Сюкин. — Ликвидните-ка безграмотность, Пал Палыч.
— Еще кого ликвиднут — вопрос… — донеслось из печки.
В дверь протиснулся пухлый ворох бумаг, плюс — пухлая секретарша с глазами коровы.
— Где все рассыльные? Не дозвонишься… — с трудом вытиснулась в корридор.
— «Альдебаран» или «Глаз тельца» в поисках «Гончих Псов». — Сюкин подмигнул Притыкину: «Убывает»?
— На ущербе. Опять завертелась по прежней орбите, — хихикал другой «астроном».
— Но в иной плоскости эклиптики. Ха-ха!.. Хвост кометы!.. Хо-хо! Центр потеряла!..
Пишбарышня Гулькина, с ожесточением насиловавшая машинку, передохнула и попудрила нос:
— Как вы, граждане, не умничайте, а понять все можно…
— Вам ли не понять! Ведь и вы, Тамарочка, к созвездию «Большого Пса» причастны, — съязвил Сюкин.
— Звездочка «ню», шестой величины, — подтрунивал Притыкин. — Ныне — идет попятным движением…
— И ничего подобного!.. — пишбарышня надула губки и с удвоенной энергией обрушилась на машину.
— Тьфу!.. Обормоты! — Гужеедов выругался и вышел, оставив за собой след золы.
— Чего «Волопас» злится? — спросил Сюкин. — Ишь ты, целую угольную шахту отрыл…
— Ключ от кабинета Зава потеряли. Замок ломать пришлось, так вот ищет задним числом.
— «Что потеряешь раз, того уж не вернешь» — запел Сюкин. — С нашим прежним Завом многие что-нибудь потеряли… Даже своих «спутников»… Анна Пална! — лягнул он вторую машинистку, что, ваш жених нашелся?
Та сердито встала и, хлопнув дверью, вышла.
«Астрономы» заржали.
— Тоже хвост угасшей кометы…
— «Люблю тебя, моя комета, но не люблю твой бывший хвост»…
Сюкин и Притыкин увлекались астрономией и, благодаря своему злому жаргону, терроризовали сослуживцев, плохо понимавших их язык. Архив, где Притыкин разводил крыс, помещался рядом с кабинетом Зава, в кабинет из Архива вела заколоченная дверь. На языке «астрономов» Архив именовался Пулковской Обсерваторией, а замочная скважина — большим рефрактором. Вся канцелярия имела свои астрономические имена: Зав — «Большой Пес» или «Сириус», Помзав — «Малый Пес», секретарша— «Глаз тельца», ревкомиссия — «Рыбы», казначей — «Козерог», главбух — «Водолей» и т. д.
Теперь Зава перевели, ждали нового.
Сюкин послонялся по канцелярии:
— Что это у нас как будто сыро?
— Это от отчета. Водолеева работа, кивнул на машинистку Притыкин. — Оправдывает старик свое название.
Машинки грохотали. Сюкин подошел к ретивой девице.
— За что вы ее так истязуете?