Она просто отметила это, как необычный факт, про самые же деньги она и не думала. Они не казались ей настоящими деньгами.
— Все это будет когда-нибудь твоим, — сказал отец. — И еще больше денег. Мне еще только шестьдесят девять лет. Гожусь еще лет на десять. Могу еще накопить много денег.
Он говорил все тем же странно взволнованным голосом и положил ей на плечо костистую руку.
— Ты видишь, что у меня есть, — продолжал он. — Видишь, что ты получишь? Ты можешь выйти замуж только за человека. который стоит всего этого. Слышишь? За человека, которому я буду доверять. За человека, который поможет тебе сберечь это, прибавит к этому. Ни один из этих пьющих и транжирящих парней! Человек, который станет работать и сберегать деньги!
Он ближе склонился к ее лицу и крепче сжал ей плечо.
— Не смей и заикаться об этом. Никто не должен знать. Никто. Понимаешь? — потом пробормотал: — Приведи мне завтра этого Дика Меррелл.
Шесть месяцев спустя Дик и Эми были женаты. Амос Болг не только дал свое согласие, но даже торопил со свадьбой. Дик был сильный и здоровый с виду, он не пил и мог работать почти столько же, сколько сам Амос. Правда, он не был так бережлив.
— Но он образуется, — думал Амос, — он образуется.
Дик был беден, он был сыном негодного отца, не мог увести Эми в свой дом, как это сделал бы другой человек. Ему пришлось переехать к жене в Брук Фарм, переехать к Амосу Болту, который сделал его у себя старшим работником и платил ему три фунта в неделю. Хороший работник. Дешевый!
Но когда прошло три года и Эми не обнаруживала никаких признаков материнства, Амос стал косится на своего зятя.
— С парнем что-то не ладно, — думал он.
Это не могло быть виной Эми. У нее была великолепная фигура, полная грудь, сильные, округлые члены, — тут не могло быть никакого порока.
Он мысленно строил планы на будущее, когда Эми и Дик женились. Внук, которому перейдет его имя, Болт. Может быть два внука. Не больше. Он даже опасался, что Эми окажется слишком плодовитой. Он говорил своему зятю:
— Не больше двух. Больше вам не по средствам.
Но ни одного! Ну, и зять! Люди судачили в деревне, смеялись. Он знал это. Гордость его страдала.
Четыре года спустя после их свадьбы, в феврале, Дик простудился. Он был неосторожен. Предпочитал старые, удобные сапоги непромокаемым. Он считал себя слишком крепким, чтобы простудиться.
Эми, как и Амос Болт, не знали ни одного дня болезни с самого детства. Она никогда же думала о том, что люди могут заболеть. и меньше всего представляла себе больным Дика. Она заметила его простуду, но это не обеспокоило ее, Амос же тотчас заметил и сказал себе: «слабое здоровье». Еще один недостаток у этого несчастного зятя!
Эми не встревожилась и тогда, когда Дик пожаловался на слабость и на то, что его бросает то в жар, то в холод. А когда на следующее утро ему не стало лучше, она посоветовала ему остаться в постели.
Амос, по обыкновению, поднялся в этот день рано утром. Он ничего не сказал, ветла Эми сообщила ему про Дика. Он подождал, пока у него на глазах началась дневная работа, и затем прошел к Дику. Ов встал в ногах кровати и смотрел на бального. Бесполезный, слабый человек! Лежит в постели в девять часов утра!
— Вставай! — крикнул он.
Дик слышал, что кто-то вошел в комнату, но ему было так плохо, что он не обратил на это никакого внимания.
— Ты думаешь, что я плачу тебе, чтобы ты валялся?
Дик открыл глаза. Что это его тесть говорит? Разве старый дурак не видит, как он болен? Смотрит на него, как сумасшедший. Может быть, он на самом деле сумасшедший…
— Вставай! Выходи на работу! Вставай!
Вне себя от молчания зятя и его тупого, полубессознательного взгляда, Амос сорвал с больного одеяло и швырнул его на пол.
Дик вскочил на ноги. Вставать? Да, он встанет. Возьмет Эми и уйдет отсюда… Пол колыхался под его ногами. Он ухватился за кровать, чтобы не упасть.
— Ты никуда не годишься для меня в никуда не годишься для Эми. — Ты и не мужчина совсем.
Железо кровати было как лед для его горячих пальцев. Оно оживило Дика. И комната перестала кружиться. И он мог говорить… он мог говорить, если делал усилие.
— Хорошо. — Неужели это был его голос? Точно он доносился откуда то сзади. — Я встану. Я сделаю работу, за которую мне платят. Но я уйду отсюда… уйду. И Эми возьму с собой… Старый вы… зловредный ублюдок!
В это время в комнату вошла Эми. Она слышала последние слова, видела лица обоих мужчин, но не поняла сути их ссоры.