— Отчего же нет?.. Конечно, возможно. Дикари очень хитры и ловки. Швы можно маскировать татуировкой под чешую… Они, может быть, не проделали бы этого из суеверия над соплеменницей, но над захваченной из чужого племени..
— Может быть, даже живой? — вырвалось у меня.
— Да, они жестоки, как звери… Они на все способны. Они могли вшить ее живую в кожу, снятую с молодой акулы, и она умерла в тяжких мучениях.
Кто скажет? Кто осветит? Разгадка такого нечеловечно человеческого преступления покоится на дне моря в наглухо засмоленном бочке.
ХВОСТЫ ВВЕРХ!
Рассказ С. Колдвеля
— Что это с ним такое? — закричал во все горло директор аэропланной фабрики, наблюдавший за пробным полетом огромного моноплана, последнего выпуска компании.
Главный инженер побледнел. Было слышно, что на мгновение мотор аэроплана был выключен, потом пущен полным ходом, и аэроплан снова поднялся ввысь, окружая поле и пытаясь сделать спуск. Это была уже четвертая попытка. Главный инженер побледнел еще сильнее.
— Он не может снизиться! Слушайте, Бенсон! — крикнул он механику. — Несите скорее остальные огнетушители, захватите двух людей, — и прямо в мой автомобиль. А вы, Смит, вызывайте карету скорой помощи. Да поскорее!
Полным ходом мчался через аэродром автомобиль с директором и главным инженером на переднем сидении, и с механиками, держащими огнетушители, — на заднем. Остановился он на краю аэродрома.
— Дайте один из этих огнетушителей, мы остановимся в автомобиле, — торопливо говорил механику инженер, — а вы разойдитесь в разные стороны и, если он упадет, бегите к нему возможно скорее.
— Да что же с ним такое случилось? — повторял директор, нервно попыхивая трубкой. — Кажется, точно он не может опустить хвост. Хвост все время поднимается кверху, видите?
— Вижу, — угрюмо ответил главный инженер. — Вот он опять клюет носом с выключенным мотором.
Огромный моноплан, построенный для флота, скользящим полетом спускался в дальнем конце поля, выключив мотор. Нос аппарата все больше и больше наклонялся к земле, в то время, как хвост поднимался все выше, пока аэроплан не принял почти вертикального положения. Питом мотор снова зашумел и нос выровнялся как раз перед тем, как аэроплан достиг земли. Пилот снова выключил мотор. Нос аэроплана опять стал наклоняться вниз и хвост поднялся кверху. Но тут мотор снова заработал, и аэроплан промчался мимо людей, рассыпавшихся на краю поля.
— Где скорая помощь? — стоном вырвалось у директора. — Он непременно разобьется! Вы уверены, что ваш центр тяжести правилен?
— Совершенно уверен, — ответил главный инженер. — Это проклятый балласт соскользнул вперед. Вы знаете, что мы должны были нагрузить более 400 фунтов мешками с песком, чтобы заменить вес артиллериста, орудия, боевых запасов и снаряжения радио. 417 фунтов в зашей части отделения для артиллериста, — точный балласт. Ну, так он, верно, и соскользнул вперед. Меня не удивило бы, если бы балласт пролетел прямо через кабинку наблюдателя. Хотел бы я знать…
Пилот тоже не прочь был бы знать, как бы ему снизиться. Он спрашивал себя, какое странное отсутствие соображения заставило его сделаться пилотом, испытывающим аэропланы Он всегда считал себя опытным и знающим свое дело, и обычно не легко терялся. Но сегодня он ничего не мог поделать с аппаратом. Этот несчастный аэроплан точно был охвачен одним безумным желанием — броситься на весь мир прямо носом вперед!
Пилот вытер лоб платком. Как мог он снизиться, если невозможно было выключить машину без того, чтобы хвост не поднимался кверху?
Он летал вокруг аэродрома, ломая себе голову над этой задачей. Контрольные рычаги были в порядке. Он мог оглянуться и видеть через толстое, распухшее крыло аэроплана, как двигались элеваторы и руль, когда он делал движение ногой или рукой. Но не могло быть сомнения, что случилось какое-то несчастье. Очевидно, балласт соскользнул вперед, меняя центр тяжести, загружая нос аэроплана и поднимая тем самым хвост.
Но объяснение всегда легче найти, чем выход. Балласт должен был скатиться вперед от толчка, — рассуждал пилот, — значит, толчком же его нужно и вернуть на прежнее место. Он дал мотору полный ход и слегка нырнул, чтобы развить скорость. Потом он заставил аэроплан почти встать на хвост.