что сіе было лишь бравадою, пустою игрою словъ. Каховскій кричалъ: съ этими филантропами не сдѣлаешь ничего', тутъ просто надобно , да и
только; а если не согласятся, я пойду, и самъ на себя все объявлю. Испуганному симъ Штейнгелю Рылѣевъ отвѣчалъ: не , онъ у меня въ ,
я уйму его. И однакожъ на другой день, Рылѣевъ, при Оболенскомъ, Пущинѣ, (старшемъ, пріѣхавшемъ изъ Москвы) и Александрѣ Бестужевѣ; говорилъ Каховскому, обнимая его: Любезный ! ты сиръ на сей землѣ; долженъ жертвовать собою для Общества. Убей ИМПЕРАТОРА. И съ сими словами прочіе бросились также обнимать его. Каховскій согласился, хотѣлъ 14-е число, надѣвъ Лейбъ-Гренадерскій мундиръ, итти во Дворецъ, или ждать ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО на крыльцѣ; но потомъ отклонилъ предложеніе за невозможностію исполнить, которую признали и всѣ другіе 23).
Собраніе ихъ въ сей вечеръ (13-го числа) было также многочисленно и безпорядочно, какъ предшедшее: всѣ говорили, почти никто не слушалъ. Князь Щепинъ-Ростовскій удивлялъ сообщниковъ своимъ пустымъ многорѣчіемъ; Корниловичъ, только-что возвратившійся въ Петербургъ, увѣрялъ, что во 2-й арміи готово 100 тысячъ человѣкъ; Александръ Бестужевъ отвѣчалъ на замѣчанія младшаго Пущина (Конно-Піонернаго): крайней мѣрѣ объ насъ будетъ страничка въ Исторіи.—Но эта страничка замараетъ ее, возразилъ Пущинъ, и насъ покроетъ стыдомъ. Когда же Баронъ Штейнгель, удостовѣрясь болѣе прежняго въ ничтожности силъ ихъ Тайнаго Общества, и какъ отецъ семейства, заранѣе устрашенный вѣроятными послѣдствіями мятежа, спрашивалъ Рылѣева: не уже ли вы думаете дѣйствовать! то онъ сказалъ ему: дѣйств, непремѣнно ; а
Князю Трубецкому, который начиналъ изъявлять боязнь: умирать все ; мы обречены на гибель; и прибавилъ, показывая копію съ письма Подпо-рутчика Ростовцова къ ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ: видите ль? намъ измѣнили; Дворъ уже многое знаетъ, но не все; и мы еще довольно сильны.—Ножны изломаны, примолвилъ другой, и саблей спрятать не льзя.
Въ шумѣ сихъ разговоровъ, преній, восклицаній, слышны были снова и ужасныя предложенія: говорили, но, какъ утверждаютъ, лишь мимоходомъ, о погубленіи всей Августѣйшей Фамиліи ВАШЕЙ; а покушенія на Священную ВАШУ жизнь требовали, какъ необходимости, Князь Оболенской, Александръ Бестужевъ и наконецъ самъ Князь Трубецкой, ихъ Диктаторъ *); сей послѣдній полагалъ, что надобно оставить Великаго Князя АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА и провозгласить ЕГО ИМПЕРАТОРОМЪ. Трубецкой не совершенно въ томъ признается, но и не запирается, утверждая, что не можетъ самому себѣ дать яснаго отчета въ тогдашнихъ поступкахъ своихъ и рѣчахъ: ибо онъ былъ какъ въ ствѣ, и по тому не смѣетъ извѣта соумышлинниковъ своихъ назвать клеветою. Якубовичъ *) вызывалъ бросить жребій, кому изъ пяти, (ихъ въ сію минуту столько было въ комнатѣ) умертвить ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО: видя, что всѣ молчатъ, онъ сказалъ: въ прочемъ я за это не возьмусь; у меня доб-
рое сердце; я хотѣлъ мстить, по хладнокровно убійцей быть не могу *). Нѣ
которые Члены совѣтовали удовольствоваться арестованіемъ ВАІНЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и всей Августѣйшей Фамиліи ВАШЕЙ; Штейнгель ставилъ въ примѣръ Шведскую революцію 1809 года; Рылѣевъ кончилъ споръ словами: обстоятельства покажутъ, что дѣлать должно', по просилъ достать карту Петербурга и планъ Зимпяго Дворца; на что Александръ Бестужевъ отвѣчалъ со смѣхомъ: Царская фамилія не толка', не спрячется, когда дѣло дойдетъ до ареста. %) Они уже знали на вѣрное, что слѣдующій день (14 Декабря), назначенъ для обнародованія Манифеста о возшествіи ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА на Прародительскій Престолъ. О томъ, что Сенатъ собирается въ 7-мь часовъ утра для присяги, извѣстилъ ихъ Оберъ-Прокуроръ Краснокутскій, Членъ Южнаго Общества, который вечеромъ 13-го числа пріѣзжалъ къ Князю Трубецкому, и оттуда, не заставъ его, къ Рылѣеву. Показываютъ, (Корниловичь и Рылѣевъ:) что объявивъ свою новость, онъ прибавилъ: дѣлайте что ; но Красно
кутскій не сознается въ этомъ, а говоритъ только, что слыша вокругъ себя: завтра присяга сигналъ, онъ отгадалъ намѣренія Тайнаго Общества на 14-е Декабря, хотѣлъ-было донести объ оныхъ Правительству и раздумалъ единственно за тѣмъ, что считалъ исполненіе невозможнымъ.
О сихъ намѣреніяхъ было уже сообщено простымъ Членамъ отъ главныхъ дѣйствователей положено приготовлять солдатъ къ возмущенію
і) Одинъ Арбузовъ, буде вѣрить Рылѣеву, къ сему примолвилъ: «нѣтъ ничего легче, какъ убить ГОСУДАРЛ, когда онъ будетъ выходить изъ Дворца." Якубовичъ предлагалъ также разбить кабаки, дозволить грабежъ и взявъ хоругви изъ какой-нибудь церкви, нттн съ толпами неистовыхъ ко Дворцу. Такого иредложенія, даже и на семъ мятежномъ совѣщаніи, никто не смѣлъ одобрить; оно единодушно отвергнуто, такъ показываетъ Рылѣевъ. Якубовичъ признается, что говорилъ вто; но прибавляетъ, что въ слѣдующую ночь (въ 3 часа) онъ раскаялся. Оболенской утверждаетъ, что противъ мысли разбитъ даже и одинъ кабакъ, чтобъ напоить солдатъ, воставадъ Рылѣевъ, первый п съ жаромъ.
23
Такъ показываютъ: Князь Оболенской (прибавляя однакожъ, что сіе было въ минуту изступленія) н Рылѣевъ; прежде, говорить онъ, я нѣсколько разъ удерживалъ Каховскаго, который умышлялъ на жизнь ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА; даже ссорился съ нимъ за то, хотя, успокаивая еъо, увѣрялъ, что въ случаѣ нужды Общество ниноъо не употребитъ для ею удара
нромѣ ею: но въ этотъ день, вдруіъ ужаснувшись возможности междоусобной , я вздумалъ,
что для избѣжанія оной надобно ГОСУДАРЯ принестъ на жертву. Каховскій же утверждаетъ напротивъ, что онъ отказывался, а Рылѣевъ санъ назначалъ его въ убійцы; что такихъ лх>. дей, кои согласились бы, жертвуя для Тайнаго Общества не только жизнію, а честію, истребить всю ИМПЕРАТОРСКУЮ Фамилію, и по тонъ даже предъ казнію увѣрять, что не были ихъ Сочленами—Рылѣевъ н Александръ Бестужевъ называли чистыми, самоотверженными. Однако жъ на очной ставкѣ Каховскій призналъ, что Александръ Бестужевъ на-единѣ уговаривалъ его неисполнять порученія, даннаго ему Рылѣевымъ 13 Декабря.
*) Показаніе Штейнгеля.
*) Показаніе Князя Трубецкаго и Рылѣева.