— Все вот так плохо? Без исключения? — с тяжким вздохом спросила я, когда мы нырнули под сень леса. Воздух тут был более влажный и прохладный. Ласкал разгоряченную на солнце кожу и остужал все еще помнящие свой огненный румянец щеки.
— Знала б ты, сколькие считали, что вот они — исключения. Вот у них-то получится захомутать одного или другого. Не получилось, как видишь. Ты, конечно, другая. Прости за прямоту, но диковиная, интересная. Если хочешь, то попытайся, у кого-то ведь получиться должно.
— Да только ты в это не веришь, — криво усмехнулась, глядя перед собой, но не видя ничего вокруг.
Это же надо было так основательно вляпаться в первый день. А что дальше будет? Даже страшно представить. И справляться со всем приходится в одиночку. Злата, конечно, помогает, рассказывает обо всем, но в голову ведь ко мне не залезет, а душу нараспашку открывать перед первым встречным я не приучена. Жаль, мамы рядом нет.
Сердце сбилось с ритма, чтобы на мгновение замереть, а потом пуститься в сумасшедшую пляску. Я сипло выдохнула и замерла, глядя огромными глазами куда-то между деревьев, где виднелись просветы. Душу льдом сковало, а горло сжал спазм. Мама! Бедная моя мама! Она ведь там с ума, наверняка, сходит!
— Мил? — Злата встала передо мной, ухватила за плечи и легонько встряхнула. В ее глазах плескалось неподдельное беспокойство, — ты чего? Так расстроилась из-за Покровских? Да ты брось. Они, конечно, хороши, но не стоит так убиваться, у нас и другие парни есть, ничуть не хуже.
— Да леший с ними, с этими Покровскими, — выругалась я, вцепилась в руку Златы, вывернулась из ее захвата и потащила за собой быстро перебирая ногами. — Мне кровь из носу нужно домой. Вернее, сначала к вашей Ядвиге Петровне, а потом домой. Иначе, — осеклась. Даже думать страшно, что будет с мамой, когда она не обнаружит меня утром в кровати. Да и вечером я не вернусь. Она с ума сойдет.
Ворвалась в кабинет директора школы без стука, чем заслужила недоуменный, недовольный взгляд.
— Моя мама, — выдохнула я. Приложила руку к груди, пытаясь перевести дыхание и заговорила прежде, чем Ядвига Петровна успела вставить слово, — она не знает, где я и что со мной. Я не могу ждать месяц. Мне нужно прямо сейчас вернуться домой.
— Это невозможно, — припечатала женщина нетерпящим возражений тоном.
— Да как вы не понимаете?! Она же с ума сойдет. У нее кроме меня и нет никого больше. Вообще. Мы только бабушку потеряли, а тут еще я с вашими сонными тропами и всей этой магией.
— А вот магия, девочка, пренебрежения не терпит, — раздраженно поджала губы, сверля меня взглядом. Между бровей директора пролегла хмурая складка. — Весточку маме ночью передашь, когда грани истончаются. Маму в безызвестности оставлять не станем.
— Но как? Голубиной почтой? Или у вас тут МТС с Билайном ловят? — недоверие сквозило в каждом моем слове. Беспокойно пыталась натянуть короткие рукава платья до самого запястья. Губы от переживаний искусала, чтобы сдержать подступающие слезы. Сердце из груди выпрыгивало от волнения.
— Я помогу, — отрывисто бросила Ядвига Петровна и поднялась из кресла. — Но впредь, будь добра, проявляй уважение.
— Простите, — выдавила я, — я волнуюсь. День не задался с самого утра.
Глава 5
Глава 5
Чувствовала себя лабораторной крысой, которая, по глупости своей сама вляпалась в эксперимент. Сердце громко ухало в груди, ударяясь о ребра. Руки мелко подрагивали, впрочем, как и колени. Во что я опять ввязываюсь?
— А как я пойму, что все получилось? Что весточка дошла до адресата? — закусила губу и вцепилась пальцами в сиденье стула, на котором сидела.
За окном уже давно царила ночь. Яркая, потрясающе красивая, с темным глубоким небом, усыпанным бесчисленным количеством звезд. Будто какая-то неряшливая любительница блесток рассыпала по небу весь свой огромный запас. И среди этой переливающейся пыльцы висела круглая луна, чей яркий холодный свет хорошо освещал все вокруг. Пока шла из своего нового временного дома, вздрагивая и прислушиваясь к шорохам, шелесту листьев, скрипу, доносящемуся то тут, то там, вглядывалась в завораживающее небо. И первой моей эмоцией стало возмущение, которое затопило с ног до головы.
«Как же так?! — подумала я и остановилась, запрокинув голову к небу, — ведь луна-то полная!»
Она и казалась такой. Я разглядывала лик ночной красавицы, медленно перебирая ногами. Удивительно, но ориентировалась в темноте незнакомого места так, словно всю свою жизнь провела здесь. Тропинка стелилась под ногами, даже не думая, увиливать от меня, пока я таращилась на светлый диск. А потом я увидела, разглядела, почувствовала, что никто не пытался меня обмануть. Полнолуние закончилось. С неба на меня глядела круглая, но все же не полная луна. Словно кто-то снял с одного ее бока тонкий слой, стружку, лишив права называться полной.