Глоток чая, который я сделала именно на последних словах Марьяны, встал поперек горла. Каким чудом мне удалось его проглотить — останется загадкой. Но кашляла я еще долго. И уж либо от натужного кашля, либо от смущения, но лицо мгновенно запылало, словно факел. Стас легонько похлопал меня по спине, сохраняя невозмутимое выражение лица. Вот выдержка у парня, обзавидуешься! Его бы в наш мир, да за покерный стол… Эти все со своими покер-фейсами удавились бы от зависти, прячась под капюшонами и за темными очками.
— Извините, — хриплым, как у самого Папанова голосом проговорила я, утирая выступившие слезы, — вы нас неправильно поняли. — Прочистила горло и заговорила нормально, — мы не пара, Стас просто вызвался мне помочь, ведь от этого зависит жизнь его брата.
— Не зависит, — лаконично откликнулся Стас. Тихо, но и я, и хозяйка дома услышали.
— И я ему за это безгранично благодарна! — с нажимом продолжила я, игнорируя реплику Стаса. Можно бесконечно спорить о том, есть ли моя вина в болезни Рада или нет, но меня она снедала в любом случае.
— Да? — удивилась Марьяна, перевела взгляд с меня на Стаса и обратно, отвела глаза и виновато улыбнулась, — простите, ребятки, видать, показалось, подумалось.
— Ничего, — вместо меня ответил Стас, сложил руки на столе, переплел пальцы в замок и выпрямился, — и вы напрасно думаете, что не сможете нам помочь. Если вы дадите нам какую-нибудь личную вещь Мстиславы, то заметно облегчите нашу задачу. И, возможно, нам удастся не только избавить Милану и ее семью от проклятия, но и сократить срок мучений вашей матери.
— Правда?
Огонь надежды полыхнул в глазах женщины так ярко, что мне стало не по себе. Не хотелось бы обнадеживать ее, ведь мы были не уверены в успехе нашего похода. Да что там, сейчас, понимая, что эта ниточка оборвалась, я понимала, что не знаю, что делать дальше. Мои порывистые мысли о том, что пойду хоть на край света были искренни, и я бы пошла… Но чем это помогло бы? Мстислава умерла. Снять проклятие некому. Единственный выход — закольцевать эту гадость на маме, но… Она еще такая молодая и тоже достойна счастья. Я так хотела бы, чтобы оно у нее случилось.
— Правда? — кажется, в моем голосе прозвучало даже больше надежды, чем в голосе Марьяны.
Я взглянула на Стаса, боясь увидеть на дне его глаз молчаливое «нет», но взгляд парня горел решимостью и невероятной уверенностью. Только голос прозвучал тихо, с сомнением:
— Это сложно, будет страшно, скорее всего, больно, и есть некоторые, временные, — он выделил это слово особенным тоном и короткой паузой, — последствия и неудобства. И, не буду обманывать, то, что нам предстоит, не всегда получается.
— Что ты знаешь, — придвинулась ближе, схватила его обеими руками за большую горячую ладонь и сжала. — Расскажи, прошу, — заглянула в глаза, готовая услышать все, что угодно, — я не боюсь, поверь, жить, зная, что никогда не сможешь любить, а если полюбишь — кто-то умрет, гораздо страшнее, больнее и привносит в жизнь массу неудобств. Я готова.
— Так у вас найдется личная вещь вашей мамы? — Стас повернулся к притихшей Марьяне, которая наблюдала за нами с надеждой и смирением.
— Да-да, — она закивала головой, — хоть мама и требовала, чтобы я не хранила вещи покойника в своем доме, но я не могла не оставить кое-какие мелочи на память.
— Мы были бы вам безмерно благодарны, если бы вы одолжили что-то из них нам.
Я продолжала держать Стаса за руку, чувствовала нарастающее внутри напряжение, руки начали подрагивать, губу закусила, пытаясь сдержать лавину вопросов, которые вертелись на языке, и сверлила светлую голову парня пристальным взглядом. Когда хозяйка скрылась от нас, Стас все же повернулся ко мне, накрыл мои руки своей и мягко улыбнулся. Тепло так, странно, как никогда еще не улыбался.
— Придется мне довериться, кнопка. Доверить самое главное, — улыбка так же быстро соскользнула с его губ, как и появилась, — жизнь. Сможешь?
После ночей в лесу, битвы с чертями и его помощи и самоотверженности?
— К-конечно, — закивала я.
— Ядвига Петровна рассказала мне об одном способе на крайний случай. Тебе придется ступить за грань.
Глава 29
Глава 29
Тонкий лунный серп только-только наливался на ночном глубоком небе. На нем уже зажглись крупинки звезд, лес за нашими спинами давно скинул листву, шевеля голыми корявыми ветками. Лишь единичные листочки все еще сопротивлялись натиску надвигающейся зимы, свирепого ветра, который набрасывался на них с завываниями, и земному притяжению. Но и они уже потеряли свой цвет и сочность зелени.