Записка от отца еще более загадочна. Раскрываю ее, эдакую штучку из серии «Думаю о тебе», и сразу представляю, как Софи, его подружка, достает открытку из своего ящичка с канцелярскими принадлежностями и вручает отцу. Она из тех женщин, у которых всегда есть специальный ящичек для канцтоваров. Внутри открытки рукой отца написано:
Очень рад, что ты навестила нас. Надеюсь, у тебя все хорошо. Хотел бы скоро вновь увидеться с тобой.
С любовью, Папа.
Мне вдруг пришло в голову, что за тридцать лет жизни на этой планете я ни разу не получала писем от отца. Открытки ко дню рождения писала мама, прочие, вроде записок в школу по поводу моих болезней, тоже она. С почерком отца я познакомилась, рассматривая бумаги на его рабочем столе, но не помню писем, адресованных лично мне. В замешательстве верчу открытку в руках. Может, в этом и нет никакого особого смысла, может, он просто «думает обо мне». Явственно вижу, как отец в своей «утиной» комнате пишет мне; в руках его ручка в виде утиной головки, и он думает обо мне. Должно быть, я засыпаю, потому что отец постепенно превращается в Джоша, обрывающего сухие листочки у своих цветов. Он даже что-то напевает при этом, хотя это совершенно нехарактерно для математика. Но это ведь сон. Я поворачиваюсь на правый бок, и Джош превращается в Тома или в кого-то, очень похожего на Тома. Он сидит под гирляндами за своим столом и аккуратно складывает из бумаги странных животных, целую вереницу хищников. Я удобнее устраиваюсь в постели и стараюсь вернуть мысли в «персиковое» русло. Тело слегка горит после ванны и дневной физкультуры, что, оказывается, совсем неплохо.
Глава 9
КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ В ЩЕЧКУ
Верчу в руках открытку, купленную по дороге на работу. Рыжий полосатый котенок протягивает лапку над миской со спагетти. На обороте я написала: «Спасибо за обед!» И это все, что мне удалось придумать. Я пыталась поблагодарить Тома лично, но, встретившись со мной в холле, он быстро шмыгнул в сторону, так что я застряла где-то между «благодарю» и «тебя». Думаю, открытка – это вполне любезно и вместе с тем не слишком многообещающе. Потому что я и сама не знаю, что хотела бы сказать Тому, хотя и испытываю искреннюю благодарность. Похоже, мы оба не совсем представляем, в какой стадии находятся сейчас наши отношения. В конце концов, у нас был один совместный ленч и один обед. Наверное, мы перешли некую незримую черту, разделяющую редакторов. Пожалуй, не стоит поощрять Тома, однако не хотелось бы и разочаровывать его. Не знаю.
Положу открытку на его стол чуть позже. А пока надеваю наушники и принимаюсь за чтение корректуры одной из своих книжек, увлекательного издания о закупорке кишечника, которое моя начальница Моник окрестила «Брюшко». Когда она читает фанки или иным образом работает с этой книгой, то, возвращая ее, кладет сверху маленький ломтик рулета. Таков в ее понимании деловой юмор.
Подходит Нина, подтягивает поближе мой стул для посетителей и садится.
– Холли, ты слышала? – спрашивает она с очень серьезным выражением лица.
Пожалуй, для такого она еще слишком молода.
– Нет, мне никто не рассказывал, – отвечаю я. – А о чем?
– Карл сказал, что он слышан от Яна, будто наверху об этом поговаривают.
Если расшифровать таинственные слова Нины, станет ясно, как работает агентурная сеть редакторов. Наверху располагаются наше руководство, ответственные редакторы, вице-президенты и множество других начальников, чьи должности я никогда не могла запомнить. Мы частенько сплетничаем о них, обсуждаем их поступки, одежду, сколько времени они тратят на ленч и прочую ерунду. Вряд ли они столь же подробно обсуждают нас, редакторов. Мы ведь на целый этаж ниже.
– В воздухе веет переменами, – сообщает Нина.