– Он сама радость, – изрекает Софи.
– Никогда не была в Техасе, – поддерживает светскую беседу Мария. – Какие там аптеки?
Софи отвечает без малейших колебаний:
– Самые лучшие, просто замечательные, в Хьюстоне.
Спрашиваю, что привело ее в Нью-Йорк.
– Я ужасно люблю магазины, но не предполагала, что у вас такие странные продавщицы. Им всем явно не хватает чего-то, что есть в избытке у нас дома.
– Манер? – спрашиваю я.
– У них есть манеры, – возражает Мария, – но, они их не демонстрируют.
– Зато у вас имеются последние новейшие достижения модной индустрии. – Софи откусывает от сандвича с огурцом.
Сандвич такого размера, что я бы засунула его в рот целиком. От лепешек, на которые мы с Марией с радостью навалились, она отказалась.
Мария заводит разговор о различных стилях мебели, о диванах и прочем. Она способна разговорить кого угодно, от пятилетнего малыша до восьмидесятилетней бабульки, предпочитающей общение медицинской консультации. Так что Софи для нее совсем не проблема. Я так благодарна Марии, что предлагаю ей свою последнюю лепешку.
– Знаешь, – обращается Софи ко мне, – ваш отец очень скучает по тебе и Джейни. Твой приезд стал для него громадным событием.
– Здорово! – Я не знаю, что ответить на это.
Мария ковыряет лепешку, видимо, выжидая.
– Если бы нам удалось залучить Джейни к нам в гости! – восклицает Софи.
Сомневаюсь, что это хорошая идея.
– Едва ли это получится, – отвечаю я.
– Но ты ведь имеешь на нее огромное влияние. Джейни наверняка доверяет старшей сестре и прислушивается к ней. Папа был бы так доволен.
– Джейни очень упряма. И очень независима.
– Ну, все равно, давайте подумаем, что можно сделать. Вы же знаете своего отца. – Софи тянется за кусочком лепешки, лежащей на тарелке у Марии. – Иногда он просто мальчишка.
Понятия не имею, как реагировать на намеки. Действительно ли отец так сильно скучает, или Софи просто хочет, чтобы я в это поверила? И уж тем более не возьму в толк, зачем ей нужно, чтобы я в это поверила. Нет, я верю, что отец скучает, но сомневаюсь, что способна ему помочь. И совершенно уверена, что Софи помочь ему не может.
Ленч заканчивается, Софи обнимает нас на прощание и отправляется по магазинам. Мария порекомендовала ей несколько распродаж, а Софи предлагает нам пойти вечером с ней и ее подругой на мюзикл «Кошки». Я не подозревала, что «Кошки» еще идут. Мы вежливо отклоняем предложение и медленно бредем по улице.
Оставшись с Марией наедине, спрашиваю:
– Чего она хочет?
Мария качает головой.
– Жизнь чужих семей всегда интересна.
– Могли бы сходить на «Кошек», – иронизирую я.
– «Кошки» от нас никуда не денутся. Как грипп.
– Спасибо, что согласилась прийти. – Я чувствую внезапную тяжесть в руках или ногах, а скорее во всем теле.
Можно было бы все свалить на лепешки, но, думаю, они тут ни при чем.
– Ни за что не пропустила бы такое. Эта Софи вполне ничего. Брови, пожалуй, слишком высветлены, но нельзя не восхищаться женщиной, которая носит такие розовенькие носочки.
Я скептически смотрю на Марию. Она обнимает меня за плечи.
– Ну ладно, можешь не восхищаться.
Возвращаюсь в офис, нежно похлопываю каждую стопку материалов на своем столе, приветствуя их. Я совершенно счастлива здесь, среди людей, мельтешащих под аккомпанемент множества голосов. Надеваю наушники и через час заканчиваю книжку о коровах.
Сквозь наушники слышу какой-то шум, снимаю их, пытаясь понять, что происходит. Мимо проходит Карл.
– Трагедия в электричке в северной части города, – нервно кричит он.
Кто-то смеется в ответ. У Карла всегда наготове дурацкие шуточки. Но правда, он никогда не выкрикивает их на весь зал. Том в соседнем «кубике» встает с места.
– Это правда, – говорит Карл, – была стрельба в поезде. Почти сотня погибших.
Мы все замираем, потом собираемся в центре зала. Том достает из шкафчика радиоприемник – маленький транзистор, а не плейер.
Всех как магнитом притягивает к этому транзистору. Том находит выпуск новостей и ставит приемник на угол перегородки. Рядом со мной Нина, а сзади, неподалеку, Моник. Она приподняла бровь в удивлении, да так и забыла ее опустить.
Диктор говорит сбивчиво, но из сообщения ясно, что Карл прав. Действительно, была перестрелка в электричке, направлявшейся в один из богатых спокойных районов, такой, где обычно доктора советуют жить. Но диктор, разумеется, ничего подобного не говорил. Подробности крайне скудны. Кажется, тридцать или сорок человек пострадали, но неизвестно, сколько погибло, а сколько ранено. Мы все не шевельнулись, слушая сообщение. Журналисту известно так мало, что он повторяет сказанное, не скрывая истерических ноток в голосе.