— Смети черепки-то, — недовольно сказал Тимонин. — А цветы поставь на место. Не дураки ж там, тоже небось смотрят за нами.
До замка было около километра, ну да пулемет достанет.
Стараясь не шевелить большие мягкие листья, он внимательно оглядывал местность. Отсюда хорошо просматривалось поле, замок, все подходы к нему. С той стороны, где была речка, близко к замку подступали редкие заросли кустарника на пологам склоне. От них до замка было не больше трехсот метров. Триста метров можно преодолеть броском даже и под сильным огнем. А потом начнется другой бой — гранатный, штыковой, — там можно будет драться на равных. В победном исходе боя на равных Тимонин не сомневался. Надо только решить вопрос: как преодолевать стену? Взорвать ее было нечем. Оставалось надеяться, что разведчики, в эту минуту изучающие замок со всех сторон, найдут какой-нибудь не заложенный кирпичом ход. Должен быть такой ход, обязательно должен.
Был и еще один способ преодолеть стену — с помощью лестниц и веревок с крючьями-кошками на концах. Как в древности. Вспомнился какой-то фильм, где солдаты в дыму и огне лезли по лестницам, размахивая саблями. Смешно, конечно, несовременно. Ну да на войне все способы хороши, даже и несовременные.
Пискнул телефон. Соснин доложил, что жителей в городке, похоже, немало: в первых же четырех домах, в подвалах, нашел семерых, женщин и девчонок, только женщин и девчонок, ни мужчин, ни мальчишек ни одного. Ну, мужчин, понятно, Гитлер в армию позабирал, а куда мальчишки, подростки подевались?
— Запуганы, страшно смотреть, трясутся, твердят «найн», и все тут.
— А ты расспроси как следует, других найди…
Он еще не положил трубку, как увидел что-то темное, катящееся вдоль дороги от лесочка. Вскинул бинокль и сразу поймал много раз виденную на пленных ненавистную кепчонку и шинель без петлиц, типичную немецкую шинель. Сжался весь, как всегда, при виде немцев, но тут же разглядел и наших — кого-то в щегольском белом полушубке и еще солдата в ватнике — своего.
— Кажись, пленного взяли, — сказал Соснину. — Встреть там, я сейчас буду.
Он еще понаблюдал — пленный со стороны чем мог быть полезен? — и не спеша спустился вниз. Но когда увидел немца, насторожился: вел тот себя как-то странно, будто и не в плену был, прохаживался один возле сарая, покуривал. Тимонин остановился в десяти шагах от него.
— Здрав-ствуй-те! — увидев Тимонина, сказал немец.
И тут в дверях сарая появился лейтенант Соснин, а следом за ним тот самый человек в белом полушубке, которого он видел в бинокль… Знаков различия на полушубке не было, и Тимонин не знал, что делать, — докладывать или дождаться, когда доложат ему.
— Вот, пополнение прибыло, — почему-то ехидно сказал Соснин.
Человек в полушубке игриво, как могут только ни от кого не зависящие тыловики, махнул рукой возле шапки-ушанки и громко, почти радостно доложил:
— Командир ПВЗУ старший лейтенант Карманов прибыл в ваше расположение.
Тимонин так нетерпеливо ждал тех, кто должен был прибыть ему в помощь, в его распоряжение, что не уловил разницы в словах и тем более не обратил внимания на незнакомое ему словосочетание ПВЗУ.
— Какая техника? — машинально спросил он.
— Хорошая техника. Там, за леском, стоит.
— А мне говорили о майоре Дмитренкове.
— Майор Дмитренков — командир нашего отделения.
— Какого отделения?
— Седьмого, товарищ капитан. Седьмого отделения политотдела армии.
— И это все? — изумился Тимонин
— Никак нет. Со мной Курт Штробель, представитель НКСГ, Национального комитета «Свободная Германия». Он бывший лейтенант вермахта.
Вот, значит, почему занимался этим замполит полка, вот какое «пополнение» выпросил он в армии?! ПВЗУ — передвижную звуковещательную установку. Не будет ни танков, ни пушек, а будут эти говоруны вести душеспасительные беседы с противником. Как глухому анекдоты! То, что фашисты туги на ухо, Тимонин усвоил давно и крепко — они слышат, лишь когда рвутся бомбы и стреляют пушки… А эти поговорят и уедут, только разворошив улей. Чудес на фронте не бывает. Не на кого рассчитывать пехоте, кроме как на саму себя. О победных маршах только в песнях поется, а в жизни к победе приходится ползти на брюхе.
— Штробелей тут только и не хватает! — зло сказал он и повернулся, чтобы снова идти на свой НП. Но вдруг сообразил, что эти говоруны не чета Соснину в немецком-то. Опять же живой немец. Вот кто поможет вытянуть из местных жителей все об этом проклятом замке, а может, и о его гарнизоне. С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок…