ЗАСАДА НА ОСТРОВЕ ЗМЕИНЫЙ
«Группа лейтенанта Ластикова» в составе его самого и двух пловцов, отобранных среди матросов части, была переброшена на маяк, находящийся по соседству с одним из островов в заливе.
Александр разъяснил матросам задачу.
— Дело-то, выходит, с туманцем, — глубокомысленно сказал матрос Кузема.
Второй матрос, Бугров, принялся азартно толковать о новейших аквалангистах, которые якобы уже передвигаются с помощью моторчика и винта.
— Слушай! Не засоряй ты мне мозги, — попросил Кузема. — Товарищ лейтенант объяснял: наш пойдет без моторчика. Как он пролезет с моторчиком под скалу?
— Правильно, — подтвердил Александр. — Зачем попу гармонь, когда у него есть колокола и кадило! Однако, учтите, всякие, каверзы возможны. Ведь это что за люди? Как говорится, один пишут, два в уме.
— Хитрят?
— Еще как хитрят!
Была установлена ночная вахта. Днем остров по-прежнему пустовал, его только тщательно просматривали в бинокль, но вечером туда доставляли Александра. Два помощника дежурили в шлюпке неподалеку, готовые по сигналу ракетой поспешить на выручку…
Первая и вторая ночи на острове прошли спокойно. Не плеснули, расступаясь, волны, набегавшие на берег. Не скрипнула галька под крадущимися шагами. И не отпечатался на фоне неба силуэт, горбатый, хищный.
Лишь длинно шумели сосны над головой и шелестел прибой внизу. А вдали мигал маяк. Два длинных проблеска, три коротких — доброе напутствие для друзей, ободрение в ночи.
И суровое предупреждение врагам!
Незримая в воде линия границы разрубает залив в каких-нибудь шести кабельтовых от маяка. Ночью включается свет, начинает работать прожекторная установка. Белая метла, чуть распушенная на конце, аккуратно подметает залив, ходит равномерно взад и вперед. Ничего незамеченного и недозволенного не должно оставаться на водной глади, никакого «мусора», «соринки».
Справа — застава Рывчуна. Слева границу прикрывает корабль. Вместе с морским пограничным постом все увязано в один тугой узел.
Сейчас узел завязан еще туже — группой лейтенанта Ластикова.
На рассвете шлюпка подошла к острову и сняла с него Александра.
До полудня он проспал, потом перелистал затрепанную книжку — «Остров сокровищ» и лишь вечером выбрался на воздух. Днем это было строжайше запрещено. За маяком с противоположного берега наверняка наблюдали любознательные господа в макинтошах, приехавшие из гостиницы для туристов. Появление лишних — сверх привычного числа — людей могло насторожить, возбудить опасения.
Зевая и потягиваясь, Александр уселся на скамейке рядом с начальником поста.
Население маяка обычно отдыхает здесь, под единственным своим деревом. Чудом каким-то устояло оно на каменистом мысу, обдуваемом со всех сторон ветрами. Это сосна, но приземистая, коренастая, напоминающая скорее саксаул. На ней иногда вырастают плоды, тоже необыкновенные: трусы и тельняшки, которые команда развешивает на ветвях после стирки.
— Замечание за это имею, — пожаловался Александру начальник поста. — Недавно приезжал командир части, очень сердился. «Не цените, — говорит, — свою флору! Сушите, — говорит, — на ней белье. Лень вам веревочки протянуть». А ведь с веревочек-то сдувает!
— Прищепки какие-то есть, — лениво сказал Александр.
— Откуда нам о прищепках знать? — вздохнул его собеседник. — Средства связи, устройство автомата, пулемета — это мы проходили. А прищепки — нет. Вот приедет жена, поучит.
Лицо его прояснилось.
Начальник поста был в одних годах с Александром, бронзово-загорелый, очень красивый. Весной, побывав в отпуске, он женился и теперь часто, к делу и не к делу, повторял слово «жена». Оно, это слово, было внове еще, им, видно, хотелось покрасоваться, пощеголять.
С первого же дня, проникшись к Александру симпатией, начальник принялся рассказывать ему историю своей любви.
Это была его первая любовь.
— И последняя! — с достоинством подчеркнул он.
Вокруг собеседников было очень тихо, как бывает только в шхерах после захода солнца. Ветер упал. Тельняшки висели на дереве совершенно неподвижно, не нуждаясь ни в каких прищепках.
— Погоди-ка, — сказал начальник, видимо решившись. — Чего я тебе покажу сейчас!
Он сбегал в дом и принес фотографию жены.
— Вот она какая у меня, — с гордостью сказал он. — Нравится тебе?
Из ракушечной рамки выглянуло свежее личико с круглыми удивленными глазами. Косы были уложены на голове венчиком.
— Хорошая, — сказал Александр, возвращая фотоснимок.