Снаряды ложились вразброд, иногда попадали даже на берег. Фашисты торопились.
Наконец из-за белого песчаного бугра выполз последний танк третьей роты. Педро вскарабкался на броню, встал рядом с командиром у открытого люка. Машина была уже на середине переправы, когда снаряд ударил в понтон чуть впереди.
Понтон стал проседать, и тяжелая машина соскользнула с моста в реку. Педро понял, что произошло, только когда вода ударила его в лицо и водоворот над упавшим танком стал затягивать на дно. И течение было очень сильным. Он рванулся изо всех сил и почувствовал, что его схватили за волосы.
Вздохнуть не мог — вода забила горло и грудь. Это было страшно, потому что он видел небо и солнце, слепившее его, а дышать не мог. Потом затрясся, и сознание помутилось.
Потом он чувствовал, что его волокут по песку. Дыхание спирало, очень болела грудь, а в горло будто воткнули кол.
Его прислонили спиной к чему-то жесткому. Он сидел. Кто-то подошел и спросил на незнакомом языке, видимо, о нем, потому что бойцы ответили тут же и опустились перед ним на корточки. Это Педро увидел, открыв глаза.
— Живой, — сказал голубоглазый, стоящий ближе всех. — Живой? — почему-то вновь спросил он и сам себе ответил: — Живой!
Он говорил по-испански.
— Живой, — собравшись с духом, сказал Педро.
— Испанец?
Это спросил голубоглазый.
Лицо у него было хорошее и веселое.
— Чех.
— Чех?! — И голубоглазый сказал фразу, в которой было много слов, очень похожих на русские.
Педро покачал головой и почему-то сказал по-польски единственные слова, которые он знал:
— Не мовлю.
Голубоглазый рассмеялся. Он сел на песок и смеялся, и все вокруг тоже смеялись.
— Да ты же русский! Настоящий русский, — по-русски сказал голубоглазый.
— Русский.
— Как зовут-то?
— Петр Мохов.
— А меня — Ян Геш. Я чех. Понял?
— Ян Геш…
Педро постепенно приходил в себя. Он уже видел за спиной Яна Геша реку и мост с вырванным посредине настилом, бойцов, которые перепрыгивали через брешь. Снаряды у переправы не рвались.
— Задавили? — спросил Педро.
— Что задавили? — с удивлением посмотрел на него Ян.
— Батарею. Батарею, которая стреляла.
— Танк смял.
Педро кивнул.
— Отлеживайся, танкист, — сказал Ян Геш, поднимаясь. — Отлеживайся — и к своим. А нам пора. Наступление.
— Да, — кивнул Педро. — Я чуток отлежусь.
Он говорил по-русски.
Бойцы ушли.
Педро вдруг вспомнил, что не спросил, спасся ли кто-нибудь из танкистов. Он качнулся вперед, словно от толчка, огляделся. Кроме него, на берегу никого не было. Рыжая, как жидкий кофе, река текла быстро и поблескивала под солнцем. Он долго смотрел на воду. Закружилась голова. Очнулся он от взрыва и увидел выходящий из пике фашистский самолет. Сверху сыпались комья земли.
Тогда Педро побрел к тропинке на высокий берег. Она была крута. Желтая и ноздреватая земля напомнила ему одесский ракушечник.
«Ну да! Одесский ракушечник, из которого построен весь город! Точно, точно такой же!»
Пожалуй, только теперь он по-настоящему очнулся.
Снова заныли моторы над головой. Педро посмотрел вверх. Бомбардировщик заходил на мост.
Переправа была пуста. Она сделала свое дело.
Бомба легла точно у края моста. Взрыв подбросил вверх вспененную белую воду, обломки досок, понтоны. Переправа разломилась надвое, и поплыла к берегам каждая из частей.
Педро взошел на берег и увидел равнину, чуть всхолмленную равнину, которая тоже показалась ему очень знакомой, — про себя он назвал ее степью. Далеко, почти у самого горизонта, поднимался черными клубами дым и угадывались дома. Там шел бой, и он двинулся в ту сторону.
— На, выпей! — Антонио протянул советнику фляжку. — Пей! Пей! — с грубоватой лаской повторил он, всовывая фляжку в руки Педро.
Педро взял. Пальцы у него дрожали. Ощущая страшную усталость, он отвалился на горячее от солнца кожаное сиденье машины и отхлебнул из фляжки.
Покрутил головой.
Худенькое личико Антонио расплылось в улыбке.
— Хорошо?
— Да…
Машина стояла посреди равнины, изжелта-белой, выжженной неистовым солнцем.
— А я гоню по дороге. Думал, ты еще у переправы лежишь.
— Хорошо, — сказал Педро.
— Мы взяли Аско налетом. Почти без боя. Все собрались, а тебя нет. Франкисты так бежали, что забыли машину. Почему машину забыли? А тут подходит боец из интернациональной бригады. Чех. И говорит, что ты у моста. И про танк рассказал. Я за тобой. И не гляжу по сторонам.