— А потом?..
Лика не ответила.
— Что потом? — настаивал я.
— Не знаю. Но очень надеюсь, что все…
Я понял. Игроки после восемьдесят восьмого уровня признавались победителями, их имена заносились в какой-то там зал славы, и продолжать игру они уже не могли. Для Лики это означало одно. Небытие.
— Я выхожу из боя! — предупредил я.
— Глупо. Нет разницы — один большой бот или много мелких. Просто я хотела, чтобы ты… был рядом.
— Подожди, подожди!.. — взмолился я.
— Не могу больше, — призналась Лика. — Устала… Этот мир не для жизни. Он угловат, конечен, предсказуем. Лучше никак, чем так. И вообще, долгие проводы — лишние слезы!..
Линия здоровья монстра сократилась вполовину и пожелтела. Оставалось и впрямь немного.
— Знаешь, — произнесла Лика, — это не ты глюк, а я. Все мое существование сплошной глюк… Я подумала тут как-то, вот если бы осталась я жить в реале, все равно бы сюда бегала от рутины обрыдлой, от безысходности, чтобы хоть на пару часов забыться. Уколоться и на дно колодца… Вот, может, кто-то там, — Лика на секунду отвлеклась и ткнула в виртуальные облака мечом, — и решил: чего, мол, время тратить? Хочешь — на!..
— А может, ты сама так решила?
— Может…
Бильшой Пи издал предсмертный рык и издох.
— Все, — Лика опустила меч. — Прощай! И… спасибо тебе за все!
— Прощай! Девушка из моих снов…
Лика улыбнулась, взглянула мне в глаза и исчезла.
Я проснулся.
Десять километров неба давили сверху, вжимали лопатками в матрас с выгнутыми пружинами.
Все. Ее больше нет. Нигде.
Только лик в памяти. Ликин лик…
Пожалуй, на этом можно было бы поставить точку. Погрозить небу, повыть в бессилье. И забыть.
Я убедил себя, что забыть — единственный выход.
Только… Только вчера днем мне свалилось сообщение с неопределенного номера. Удивительно, как обычное сообщение с неопределенного номера может все перевернуть с ног на голову.
«Привет! Это я…»
«Лика?! — мои пальцы не попадали в кнопки. — Как ты?! Где ты?!»
«У нас идут лиловые дожди…»
«А здесь осень, — отвечал я, и буквы отчего-то размывались, — листья, лужи».
«У нас в небе плетутся поющие нити. И повсюду яблоки, зеленые яблоки…»
Ну вот вроде и все…
До сих пор мир терпел меня, ожидал чего-то, наблюдая, как я кочевряжусь в потугах оправдать свое существование. Все более вяло с каждым днем, правда. Вероятно, теперь мне не придется этого делать.
Цветы политы, эссе на календарике увековечено, входную дверь оставляю открытой.
Сейчас я лягу спать. Я не спал сутки, я усну. И постараюсь отправиться туда, где идут лиловые дожди.
Если вы читаете эти строки, то произошли две вещи. Во-первых, мне это удалось. А во-вторых, я вряд ли вернулся обратно.
И еще. Самое главное. Значит, я смог.
Смог. Взять. Ее. За руку.
Валерий Брусков
Медитация
Рассказ
На каком-то из очередных этапов своего многообразного бытия Юрчик вдруг пришёл к ошеломившему его выводу, что он способен стать бессмертным.
ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ…
И Юрчик захотел!
Для осуществления столь грандиозного плана необходима была временная изоляция от назойливости окружающей среды. Максимально полная изоляция, хотя пока это касалось лишь защиты от постороннего вмешательства, которое могло нарушить сложнейший процесс перехода из бренности в Бессмертие.
Юрчик не без протестов начальства взял у себя на работе месяц без содержания — он был абсолютно уверен в том, что этого времени ему хватит с большим запасом, — сел в быстрый поезд и махнул в дикие глубины горного Кавказа.
Два дня он потратил на поиски среди куч мусора и кострищ достаточно укромного уголка. Узкая трещина в замшелой скале привела его в крохотную пещерку, ещё не маркированную вездесущими туристами. Замуровав трещину изнутри камнями, чтобы оградить себя от случайностей, Юрчик наконец приступил к самому главному.
Он сел на сырой, холодный пол пещерки, принял позу лотоса, отключил слух, закрыл глаза и начал длительный процесс погружения в себя самого…
Первым этапом было Самосозерцание и Возвышение Духа. Все болезни — от нервов, кроме нескольких редких исключений из правил, поэтому, прежде чем заняться собственно недугами, требовалось подготовить дух к будущности, которой не будет конца…
Насладившись собой до пресыщения, Юрчик понял, что сто лет он проживёт точно, и пошёл дальше…
Вторым этапом был глубокий по своей сути зондаж внутренних органов — ещё здоровых и уже чем-то слегка подпорченных. Юрчик видел самого себя насквозь: с кончиков седеющих волос на голове до любимых мозолей на ногах от ещё не разношенных кроссовок. Он просвечивал каждый свой орган пронзительным внутренним зрением, оценивал его теперешнее состояние, делая прогнозы на дальнейшее, и путём волевого усилия исправлял, восстанавливал, излечивал…