Жители покинули ближайшие к заводу дома. Опустела территория завода. Рядом с бомбой остались только девять солдат и офицер Иван Крюк. Младший лейтенант Иван Крюк, который должен был обезвредить эту бомбу, хотя конструкторы сделали все для того, чтобы обезвредить ее было невозможно.
В штабе округа, с которым связался Иван, были подняты на ноги все специалисты по подобного рода «находкам». Но лишь к утру был найден единственный способ, который оставлял надежду на успех. Не прикасаясь к взрывателю, надо было с величайшей предосторожностью вывинтить донную крышку и через это отверстие раскаленным паром выплавить из корпуса бомбы сотни килограммов взрывчатки. До Ивана Крюка пиротехники применяли такой способ лишь один-единственный раз. Точно такую же бомбу с взрывателем «ELA. Z17A» несколько лет назад обнаружили в одном из густо населенных районов Волгограда. Ту бомбу тоже нельзя было взрывать на месте. И вот тогда было решено выплавить взрывчатку. Тогда эта операция прошла успешно. А после того как фугас уже был лишен своего смертоносного груза и можно было осмотреть его «изнутри», оказалось, что часы, остановившиеся много лет назад, не доработали до взрыва лишь несколько минут.
И вот снова эта редчайшая бомба. И та же надежда на успех — бомба будет обезврежена только в том случае, если удастся выплавить из нее взрывчатку и если при этом не начнет снова работать часовой механизм. Иван Крюк получил из штаба распоряжение — подготовить к тончайшей операции все необходимое оборудование. Выплавлять взрывчатку из бомбы должен был не сам он, а главный специалист округа полковник В. Е. Гольцов, который собирался прибыть в Сарны днем.
Было отличное воскресное утро. Солнце, поднимавшееся все выше и выше, уже начинало припекать. День был бы по-настоящему летним, если бы Под ногами не шуршали первые опавшие листья. И трудно было поверить, что здесь, совсем рядом притаилась страшная опасность.
Подготовительные работы начались с самого утра. Прибыла специальная установка, которая должна была подавать к бомбе раскаленный пар. Солдаты-пиротехники соорудили дистанционное устройство, с помощью которого регулировать ход тончайшей операции можно было со значительного расстояния, из укрытия.
Иван осторожно окапывал бомбу, освобождая ее от оставшегося грунта. Когда бомба вся появилась на свет, он стал копать канавку, по которой должна была стекать выплавленная взрывчатка. Через каждые пять минут офицер бросал заступ и осторожно слушал бомбу. И каждый раз, приложив ухо к ее металлическому боку, он слышал лишь тишину. Часовой механизм молчал, как и все эти два с лишним десятка лет.
А солнце поднялось уже почти в зенит. Его лучи проникли теперь на дно траншеи, под ними стали исчезать пятна сырости на металле фугаса. Металл постепенно нагревался, в полдень на ощупь он был уже теплым.
Полковник Гольцов приехать не успел. Около часа дня, в очередной раз приложив ухо к теплому боку бомбы, младший лейтенант Крюк вдруг услышал, как внутри… стучит часовой механизм. Он не поверил себе и сначала даже засмеялся, потому что подумал, что это мерещится от усталости; он снова стал слушать бомбу и тогда почувствовал, как на лбу у него выступает ледяной пот. Часовой механизм бомбы действительно вдруг ожил. И неизвестно было, сколько времени оставалось ему работать, прежде чем он приведет в действие взрыватель. Представитель горисполкома, словно не поверив офицеру, сам спустился в траншею и сам стал слушать бомбу. Потом он быстро, хватаясь за края траншеи, осыпая грунт, выбрался наверх.
— Да… часы идут… отлично слышно!
Теперь все люди, бывшие рядом, смотрели на Ивана. Тяжелобольные, наверное, так же смотрят на опытнейшего хирурга. Он, Иван Крюк, был единственным, кто в такой ситуации мог принять какое-то решение. И он его принял!
Уже секунду спустя в небо взлетели одна за другой несколько ракет. Тотчас же над городом повис тревожный вой сирены. В радиусе полутора километров вокруг бомбы не осталось ни одного человека, кроме него, двадцатидвухлетнего Ивана Крюка.