Был нанесен удар и из калибра покрупнее. Академик Ю. Францев в тех же «Известиях» разразился статьей, в которой высказывал недоумение, как же это можно столь произвольно обращаться с марксистско-ленинскими аксиомами. Разве позволительно в «прогрессивный» феодализм втискивать фашистских штурмовиков? Этот метод «в стиле Бадера — очень веско и на полметра мимо» активно применялся и в дальнейшем для нападок на книги Стругацких и других фантастов, поднимавших злободневные проблемы. Не смея высказать интуитивно ощущаемую мысль (в частности, о том, что социалистический строй, по сути своей, остается на практике феодальным), такие критики пытались защищать феодализм средневековый, прячась за стандартные формулировки идеологических догм.
Но и среди тех, кто принял книгу, не было единства. Прежде всего разброс мнений касался трактовки финального срыва Антона-Руматы. Анатолий Бритиков считал, что Румата совершил этот поступок, «не справившись с личной ненавистью к дону Рэбе», и осуждал его. А Евгений Неслов писал, что Румата к этому времени перестал быть «богом», «коммунаром», он стал арканарцем и разделил судьбу Арканара, а потому и не мог поступить иначе. Кто из них прав? На самом деле суть вопроса упрятана совсем в другом. Если считать «Трудно быть богом» продолжением утопии о Полудне XXII века, то следует согласиться с правильностью Теории Бескровного Воздействия, принятой сотрудниками Института экспериментальной истории, а значит, согласиться с тем, что «жернова истории мелют медленно», что никакие попытки с налету изменить ход истории Арканара не имеют смысла, и ничего, кроме осуждения, срыв Антона-Руматы вызвать не может. Но соответствует ли это авторскому замыслу? Мне представляется, что «Трудно быть богом» свидетельствует: авторы уже расстались с иллюзиями об утопии коммунистического будущего, и многочисленные намеки в тексте должны подсказать читателю, что сказочка об Арканаре имеет несомненное отношение к нашей современности и нашему недавнему прошлому.
«Зацепила» повесть и собратьев по перу. Одним из первых оттолкнулся от темы «Трудно быть богом» Исай Давыдов, автор романа «Я вернусь через тысячу лет»: «У Стругацких главный герой, Румата, пошел в конце концов рубить эти дикие головы. Но он не имел права этого делать! Книга „Я вернусь через тысячу лет“ создавалась как протест против такого решения проблем». Позже, в 80-х, с подобным «протестом» выступит Александр Бушков («Кошка в светлой комнате»). А вот Ольга Ларионова на вопрос, можно ли рассматривать ее роман «Формула контакта» как спор с «Трудно быть богом», ответила: «Нет, нет. Просто родилась встречная мысль. Искусство породило искусство».
При чтении повести легко заметить: четкие, красочные картины событий в Арканаре очень кинематографичны, они так и просятся на киноэкран. Поэтому нет ничего удивительного в том, что вскоре после выхода повести Борис Стругацкий и Алексей Герман садятся писать сценарий о Румате. Сценарий был благополучно написан, режиссер готовился к съемкам, но реальная история внесла свои коррективы. После того, как советские танки в августе 1968 года вошли в Прагу, ни о какой экранизации «Трудно быть богом» не могло быть и речи: теоретические рассуждения Руматы о невозможности активного вмешательства землян в жизнь Арканара наполнились зримыми реальными событиями…
К этому времени братья Стругацкие уже написали (и кое-что смогли опубликовать) несколько других произведений, на фоне которых «Трудно быть богом» выглядели невинной шалостью, и критика переключилась на «разоблачение» новых провинностей писателей. Борис Натанович добродушно вспоминал: «Идеологические шавки еще иногда потявкивали на этот роман из своих подворотен, но тут подоспели у нас „Сказка о Тройке“, „Хищные вещи века“, „Улитка на склоне“ — и роман „Трудно быть богом“ на их фоне вдруг, неожиданно для авторов, сделался даже неким образцом для подражания. Стругацким уже выговаривали: что же вы, вот возьмите „Трудно быть богом“ — ведь можете же, если захотите, почему бы вам не работать и дальше в таком ключе?..»
Застой 70-х и сумятица начала 80-х внесли некоторое успокоение в восприятие повести. Она периодически переиздавалась, вызывала споры в среде фэнов, регулярно использовалась критиками в их литературоведческих построениях, служила основой для появления новых стихов и песен, но я бы не сказал, что в исследованиях тех времен возникало новое видение проблем и сюжета повести. «Трудно быть богом» рассматривали как связующее звено к проблематике Прогрессоров (неслучайно Тойво Глумов в «Волнах…» топчет арканарскую брусчатку, а у читателей распространилось мнение о том, что именно Румата был одним из первых Прогрессоров, хотя тема прогрессорства, как и сам этот термин, появились гораздо позже).